Она взглянула на него, надеясь услышать его мнение, и увидела, что он напряжен. Ее щеки вспыхнули из-за ее беспечности.
- Прости, Широ. Я не хотела… Давай поговорим о другом.
Как можно было не подумать? Инари был покровителем кицунэ, Широ искал его годами, а она так легко говорила об уничтожении его господина.
Он шел напряженно, почти прижав уши к голове. Она дико озиралась в поисках вдохновения, но вокруг были лишь снег и деревья.
- Первый раз я сольно выступала на церемонии с благословляющим танцем зимнего очага, - выпалила она, спотыкаясь о корни под снегом, чтобы успеть за ним. – Мне было четырнадцать, и двигалась я не так изящно, но гуджи Ишида все равно решил, что я выступлю. Я тренировалась месяцами.
Широ расслабил челюсть и взглянул на нее с любопытством и удивлением, а она продолжила:
- В день церемонии я ужасно нервничала. Храм Шион огромный. Тысячи людей собрались за зимний фестиваль. Помню, я стояла на сцене, ожидала начала и видела все лица, смотрящие на меня. Их было так много, что я видела их размыто.
Она фыркнула, глядя, как ее дыхание превращается в белый туман от холода.
- Каким-то чудом я смогла исполнить все идеально, даже части, с которыми были проблемы на тренировках. Я держала онуса – палочку с бумажными лентами. Видел такие? В общем, во время танца онуса нужно размахивать в дыму огонька на сцене. Я-то танцевала идеально, но онуса была не такой, как на тренировках, и бумажные ленты были длиннее. Когда я проводила ей над огоньком, концы лент коснулись углей и загорелись.
Он фыркнул, глаза весело блестели, тени в них пропали. Остановившись, он спросил:
- И что ты сделала?
- Вариантов почти не было. Я держала палочку с пылающими бумажными лентами, горящими быстрее, чем я думала. И я, казалось, изящно взмахнула рукой и бросила бумагу в угли как можно быстрее. Огонь тут же вспыхнул в два фута высотой, а я развернулась и взмахнула руками, словно это была часть танца.
- Что подумали зрители?
- Им понравилось. Они подумали, что это интересная вариация старого скучного танца. Но вот гуджи Ишида так не радовался.
- Как по мне, поступок был остроумным.
Она улыбнулась, борясь с румянцем из-за его похвалы.
- Моя подруга… - ее горло сжалось, и она сглотнула. – Она сказала, что и не поняла бы, что что-то не так, если бы не паника на моем лице, когда загорелась бумага.
Он склонил голову.
- Почему ты решила поведать мне эту историю?
- О, я просто подумала, что тебе стоит знать, что ты не видел мою самую крупную ошибку в танце.
- Ясно.
Она схватила его за руку и потянула дальше. Едва заметная дорога вела вниз, он не спешил ее обгонять, но ей не хотелось отпускать его руку. Его пальцы были теплыми и сильными, слегка обхватывали ее ладонь, пока она шла вперед. Эми не хотелось видеть тени в его взгляде, далекую боль, которую он старательно скрывал.
Не так давно он сказал ей, что она кажется одинокой и испуганной, и он хотел знать причину. Она задумалась, каким одиноким и испуганным он был теперь за своими улыбками и наигранной уверенностью.
Ее рука крепче сжала его ладонь. Она снимет оненджу и вернет ему воспоминания. Она не подведет.
Путь стало видно лучше, он вел вниз по горе, с одной стороны был резкий обрыв. Она вскоре поняла, что дорога знакома ей, стоило им обогнуть утес. Павшее дерево преграждало путь, сломанные ветки покрывал снег. Это место она знала.
- Ах, - сказала она. – Дерево.
- Дерево, - согласился он. Его глаза шаловливо заблестели, и он задвигался. Его руки обвили ее, поднимая от земли и прижимая к его груди.
- Широ!
Он согнул ноги в коленях и прыгнул. Она едва ощутила это, а он легко приземлился по другую сторону преграды, такой прыжок был невозможным для человека, но простым для ёкая.
- Выскочка, - пробормотала она.
- Если бы ты перелезала сама, солнце взошло бы раньше, чем мы добрались до храма.
- Вряд ли. Отпусти меня.
- Почему тебя так волнует то, что я держу тебя?
Она открыла рот, но слова умерли на языке.
Его взгляд вызывал ее заговорить, поспорить с ним, но она не знала, что сказать. Она была камигакари, она не должна была касаться мужчин или ёкаев, а он был и тем, и тем. Это стоило сказать.
- Почему тебе так хочется держать меня? – она чуть не скривилась. Зачем она сказала это?
- Ты дрожишь.
- Да? – она так не думала, но и не могла спорить с тем, что он был теплым в холодной ночи. Если бы ее не согревала ходьба, она давно замерзла бы.
Он вскинул брови.
- Так мне отпустить тебя?