Кофе однако не пахло. И вообще в гостиной было подозрительно тихо. Мэри приподнялась на локтях, прислушиваясь. Дьявол, этот мужик очень, очень странный… Вдруг он задумал расчленить ее и расфасовать по мусорным пакетам? С него станется… Один замораживающий взгляд, от которого продирают мурашки, чего стоит.
Она не успела принять решения, как он заглянул в спальню.
- Прикройся, – первое, что посоветовал он ей.
Мэри положила ногу на ногу, даже не думая следовать совету.
Он подобрал сорванное покрывало.
- Ты слышала, что я сказал? – в голосе звякнул металл.
- Мы что же не повторим все сначала? – раздраженно спросила Мэри, поднимаясь и одергивая юбку.
- Не сегодня, – ответил он.
Ответ несколько примирил ее с тоном его голоса. Не сегодня, значит завтра или послезавтра. Ну держись, шлюшка Кэт. Скоро одним ухажером у тебя будет меньше.
- Блузку не принесешь?
- Ты бросила ее в коридоре, – он развернулся и вышел. Мэри вышла следом. У лестницы подобрала блузку, оделась. Нет, кофе не пахло.
- Я вызвал тебе такси, – сообщил он, возвращаясь к ней из затененного конца гостиной и неся плащ, – поездка оплачена, тебя отвезут, куда скажешь. Если хочешь успеть, поторопись.
Мэри промолчала. Пока он помогал ей надеть плащ, в злобе кусала губы. Развернулась, хлестнув его волосами по лицу, он с недовольной гримасой отодвинулся. Хотела сказать что-нибудь колкое, но не посмела.
Сидя в отъезжающей от подъезда машине, Мэри, как кошка, точила наманикюренные когти о свою кожаную сумку.
- Не сегодня, так завтра. Не завтра, так послезавтра, – повторяла она, – обещаю, мы с ним еще не раз спляшем этот темпераментный танец…
Она не ошиблась.
Всю следующую неделю сценарий этого дня повторялся. Повторялся с завидным постоянством. Вплоть до мельчайших деталей. Она видела его сидящим на скамье, и только к галерее подъезжал кортеж шейха, выходила. Опять было такси, его квартира, эта комната. Та же поза. Он не раздевался, ее раздевал по минимуму. Мэри с готовностью ему отдавалась, и ждала, что он заговорит, улыбнется, хоть как-то обозначит свое отношение к происходящему. Но он был бесстрастен. Вызывал такси и не утруждался провожать даму до машины, когда все действо, занимавшее минут пятнадцать, завершалось.
Мэри крепилась. Но она была не самой терпеливой и не самой смиренной. День на пятый, задержавшись у входа, она все-таки спросила, требовательно глядя ему в глаза:
- И это все?
Он скользнул взглядом в глубокий разрез ее блузки.
Взял из кармана куртки портмоне, раскрыл его.
- Надеюсь этого достаточно, – и сунул в ее декольте несколько купюр. Повернул оторопевшую девушку за плечи и выпроводил за дверь.
В квартире было темно, пусто. Кэт взад-вперед прошлась по гостиной, подобрала с дивана пульт от телевизора, пощелкала каналами, глядя не на плазменный экран, а куда-то вглубь него, сквозь стену. Пришла она не поздно, даже раньше обычного, но Джерри не дождался. Ушел.
Она набрала его номер с сотового.
- Я в баре, – отрапортовал он без приветствия, – тут много работы, так что приду поздно, Кэт. Не жди меня.
- Хорошо.
Ей стало не по себе одной в его квартире. Словно помимо нее здесь есть кто-то еще. Прячется в углах, за колоннами, следует за ней невидимыми глазами из-под приспущенных штор. Следит за каждым ее движением из пустой, темной, как раззявленный в крике рот, каминной топки. Кэт выключила телевизор. Положила пульт на стол, рядом со своими телефоном. Ей стало невыносимо одиноко, страшно, стыдно.
Ничего о Самире Джерри не знает. Но словно чувствует неладное. За последнюю неделю он отстранился от нее, избегает ее общества, уходит. Прикрывается своим баром и прочими делами, которые раньше никогда не были достаточно важными, чтобы надолго оторвать его от нее.
Под ложечкой засосало от страха и тоски по шотландцу. Кэт остро захотела почувствовать Джерри рядом.
«Закончу с Самиром завтра же! – она обернулась, ища поблизости какую-нибудь вещь, принадлежащую Джерри. Хотя бы свитер, сохранивший запах его тела. – Да что там заканчивать! Нет же ничего! Скажу, чтобы не приходил больше. Пусть исчезнет из моей жизни. Не могу так больше, не могу»!
Она вошла в спальню на первом этаже, где Джерри спал последнее время. И едва не упала – ноги обмякли, колени подкосились.
«Что за реакция, ей-богу, – Кэт коснулась пальцами лба, на котором выступил липкий пот, – расправленная кровать. Не мертвое ведь тело на простынях. Почему я так реагирую»?
На тумбе горел ночник, заливая помещение ровным, спокойным светом. Освещая скомканное покрыло, расшвырянные по нему подушки, которые обычно лежали в изголовье аккуратной композицией.