Невзирая на общественное недовольство, — которое нацисты сами и создавали — Гитлер пытался позиционировать себя как своего рода политического мессию, который выведет Германию из хаоса. В этом контексте он начинает выделять тему национального обновления. Он говорит об отмене демократической системы, которая — по его утверждению — губит Германию, а также о «восстановлении справедливости», нарушенной несправедливым Версальским договором. Его одержимость антисемитизмом — выплеснутая на страницах «Майн кампф» — не выдвигается на первый план. Таким образом, не отказываясь от слов о том, что «еврейская проблема» в Германии должна быть решена, он доходит до того, что 15 октября 1930 года заявляет: «Мы ничего не имеем против порядочных евреев; но если они затеют сговор с большевиками — мы будем смотреть на них как на врагов»‹12›.
В июле 1931 года лопнул огромный немецкий банк Danat-Bank‹13›. В результате, кроме миллионов безработных, под ударом оказались многие слои среднего класса страны. Семья Ютты Рюдигер стала одной из пострадавших, ее отцу урезали зарплату. Естественно, она была заведомо предрасположена воспринять призывы Адольфа Гитлера, и когда она услышала его предвыборное выступление в 1932 году, то решила, что Гитлер — ее спаситель. «Сначала стояла мертвая тишина. Затем он начал говорить, спокойно, необычайно спокойно. Он говорил медленно, своим звонким голосом, и потихоньку входил в раж. Он говорил о том, как помочь народу Германии, как вывести его из бедности. А когда его выступление закончилось, у меня сложилось впечатление, что этот человек думает не о себе и своей выгоде, он заботится лишь о благе немецкого народа»‹14›.
Все чаще Гитлер прославлял идеализм, объединявший немецких солдат, сражавшихся в Первую мировую войну‹15›, говорил о возрождении фронтового «товарищества» и призывал всех «истинных» немцев работать сообща. Ютта Рюдигер вспоминает: «Мне сказали, что этот фронтовик говорил: „Когда станет по-настоящему трудно — не помогут ни деньги, ни аристократическое происхождение. Спасение одно — единство, товарищество, желание помогать и стоять друг за друга. И если мы в Германии окажемся в беде, мы должны объединиться, впрячься и, как говорится, вместе тянуть лямку“»‹16›.
Для достижения своих целей Гитлер увязывал воедино свою «героическую» службу во время войны, благородную «миссию», которую он взял на себя в ответ на «предательство» по отношению к честным солдатам и теперешнюю нищету Германии. Эту нищету он считал следствием еврейской демократической «говорильни», из-за которой Германия и находится в плену у стран, наживающихся на ее поражении. Поэтому статья, вышедшая 29 ноября 1932 года в гамбургской газете «Echo der Woche» и утверждавшая, что Гитлер сильно приукрасил свои боевые заслуги‹17›, серьезно ударила по его репутации. Эту статью написал офицер, служивший с Гитлером в одном полку, но опубликована она была анонимно. В статье утверждалось, что Гитлер никогда не служил на передовой, находился далеко от окопов и был связным, а Железный крест получил за то, что был знаком с офицерами, которые выдвигали кандидатов на награды. Гитлер осознавал, насколько опасными могут быть нападки на его «героизм». Он инстинктивно понимал то, что профессор Натаниель Шалер сформулировал еще в 1902 году: «доблестная самоотверженность во имя убеждений» — это «высшая доблесть для истинно цивилизованного человека»‹18›. Харизматический магнетизм Гитлера зиждился на его личной «доблести», и он не мог позволить себе рисковать им.
Поэтому Гитлер немедленно подал в суд на «Echo der Woche» за клевету. Только один офицер — причем не тот, кто написал эту статью, — пришел давать показания в поддержку газеты. Нацисты же привели целую толпу свидетелей, готовых отстаивать честь Гитлера. И поскольку статья была анонимной и действительно содержала одну существенную ошибку — в ней говорилось, что Гитлер дезертировал из австрийской армии — газета проиграла суд. Гитлер же повернул эту потенциальную угрозу своему имиджу себе на пользу. Он «доказал» в суде, что был «героем» Первой мировой войны.