— Мы с Микой увидели мерцающий свет, и пошли посмотреть, вдруг у кого-то проблемы с лампой. Мы нашли его около юго-восточной лестницы вот с этим.
Хранист показал свечу. Его копыто слегка дрожало под взглядом Итилгаила.
Магистр повернулся к столу, где сидел Лураш.
— Как это случилось, студент?
Лураш беспомощно развел копытами.
— Он пришел раньше, и я не мог впустить его, поскольку он не записан в книге. Мы некоторое время пререкались, здесь еще сидела София, — единорог посмотрел на Арона. — Наконец, я сказал, что ему придется уйти. Наверное, он проскользнул внутрь, когда я отошел в заднюю комнату за чернилами, — Лураш пожал плечами. — А может, пролез за столом в «книгах».
Арон стоял совершенно сбитый с толку.
— Это… неправда, — Арон посмотрел на Итилгаила. — Он впустил меня. Он отослал Софию, а потом впустил меня.
— Что? — уставился на него Лураш. Хотя он и не нравился Арону, но тот не мог не отдать должное его актерскому мастерству. — Зачем, во имя Господне, я бы стал это делать?
— Потому что я выставил тебя дураком перед Софией, — ответил пегас. — Он и свечу мне продал, — Арон потряс головой, пытаясь собраться с мыслями. — Нет, отдал так.
Лураш выражал крайнюю степень изумления.
— Посмотрите на него! — он расхохотался. — Маленький петушок чего-то напился.
— Довольно! — рявкнул Итилгаил, нависая над ними. Хранисты побледнели.
Магистр отвернулся от Арона и сделал короткий презрительный жест в сторону стола.
— Студент Лураш официально отчислен от службы за небрежность в исполнении обязанностей.
— Что? — негодование Лураша на этот раз было совершенно искренним.
Итилгаил хмуро взглянул на единорога, и он закрыл рот. Повернувшись к фестралу, магистр сказал:
— Студент Арон изгоняется из архивов, — и сделал выметающий жест ребром ладони.
Мальчик попытался придумать, что бы сказать в свою защиту.
— Магистр, я не собирался…
Итилгаил развернулся к нему. Его лицо было полно холодной и расчетливой ярости, из-за чего жеребенок невольно отступил назад.
— Собирался? — произнес он. — Мне нет дела до твоих намерений, студент Арон, а также заблуждений и всего прочего. Все, что имеет значение — это реальность твоих поступков. Твоё копыто держало огонь — вот твоя вина. Урок, который должны выучить все взрослые пони.
Арон опустил взгляд на пол, отчаянно пытаясь придумать, что сказать, какое доказательство привести. Его свинцовые мысли все еще ползли, когда магистр Итилгаил вышел из вестибюля.
— Не понимаю, почему я должен быть наказан за его глупость, — жаловался Лураш другим хранистам, пока фестрал молча шел к двери. И жеребенок сделал ошибку — обернулся. Лицо единорога было серьезным, полностью контролируемым. Но в глазах плясала насмешка.
— Честно говоря, мальчик, — сказал он, — я не представляю, о чем ты думал. У тебя могло бы быть и побольше мозгов.
В столовой было пусто, но Арон сидел за дальним столиком и бился лбом об стол. Коря себя за такой позорный промах. За то, что дал себя обмануть и подставить перед магистром. Дал выставить преступником.
Мысли роились в его голове, словно пчелы, не позволяя выйти из депрессии. Но резкие хлопки крыльев нарушили тишину столовой. Арону пришлось поднять голову. Он убитым горем взглядом посмотрел на приближающуюся синевато-серую кобылку. Она приземлилась рядом. В глазах девочки читалось беспокойство и стыд.
— Мне так жаль, прости, что не заступилась. Я очень сильно испугалась, — виновато говорила София, опустив взгляд.
Арон удивился словам подруги. Фестрал даже подумать не мог о том, что кобылка виновата в этом инциденте. И, решив, что он мог ошибиться в выводах, мальчик уточнил:
— Почему ты извиняешься?
Кобылка приподняла голову и посмотрела на фестрала словно на дурачка.
— Я всё знаю. Когда я услышала громкий голос магистра Итилгаила, то сразу поняла, что ты попал в беду. Но подбежав к выходу, увидела, что все уже разошлись. Мне пришлось спросить у хранистов, что произошло. Если Италгаил изгоняет кого-то из архивов, то вернуться обратно невозможно, — на грустной ноте она закончила объясняться.
— София, ты не должна извиняться, ты в этом не виновата. Ты права, я дурак. Если бы я все как следует обдумал, то ничего бы не случилось. Но я поддался радости победы, которая вылелась в горечь поражения, — с усмешкой ответил Арон. — Так что, здесь ты не виновата.
Кобылка запротестовала.
— Нет, это я попалась ему. Когда я прибыла туда, Лураш уже стоял у входа и, завидев меня, начал приставать. Знаю, что это неправильно, мне нужно было поднять шум. Но я не могла… — она замолчала, и под глазами появились слезы. Кобылка вот-вот могла заплакать.
— София, не надо, перестань, — пытался успокоить ее фестрал. Но девочка после секундного молчания продолжила.
— Нет, я виновата. Просто выслушай меня, прошу, — Арон замолчал. — Когда Лураш прижался к моему уху, то прошептал, что если я издам хоть звук или расскажу кому-нибудь, то он устроит мне самую кошмарную жизнь в Академии. И я знала… — слезы полились из её прекрасных фиолетовых глаз, — что семья Неслов самая известная и богатая во всей Эквестрии. Если он захочет, то… сможет устроить ад и моим близким, — София начала задыхаться от переизбытка эмоций.
Арон больше не мог на это смотреть. Он подошел к кобылке и обнял её, предлагая успокоиться. Девочка больше не говорила, а только плакала, уткнувшись мордочкой в грудь фестрала. Арон тихонько поглаживал её гриву. Так они простояли минут пять.
София, успокоившись, посмотрела на фестрала, её глаза были красными. Но состояние уже вернулось в норму. Девочка вышла из объятий пегаса.
— Спасибо за помощь. Если бы не ты, я не знаю, что бы случилось дальше… — кобылка начала благодарить, но Арон её остановил.
— София, давай закончим на этом. Я сам это выбрал. Увидев, что Лураш вытворяет, я не смог стоять в стороне. Пусть прошлое останется в прошлом, нужно жить дальше. И если он тебя хоть копытом снова тронет, ему больше не отвертеться, — кобылка подняла взгляд.
Ей показалось, что левый глаз жеребенка под повязкой стал излучать странную, словно дым, тёмно-зелёную ауру. Но она как назло рефлекторно вздрогнула, и эта аура исчезла, будто её и не было. Решив, что это начались галлюцинации от пережитых эмоций, она кивнула.
— Хорошо, тебя проводить до комнаты? — предложил Арон.
— Да.
Они вышли из столовой.
Когда Арон проводил кобылку до её комнаты, девочка на прощание поцеловала Арона в щечку и быстро закрыла дверь. Фестрал простоял у двери минуты две, пока не пришел в себя. Он прижал копыто к щеке и, развернувшись, словно робот направился в свою комнату.
Оказавшись там жеребенок, закрыв за собой дверь, рухнул на кровать и уснул с улыбкой. Которая скоро выльется в отчаяние и гнев.
Продолжение следует.
====== Темная жизнь – Акт 2. Глава 15 – Именнование ======
С того инцидента прошел семестр. Полгода пролетели для мальчика незаметно. За это время ничего особо интересного не произошло. Жеребёнок подрост, узнал многое о медицине. Эта наука почему-то давалась ему легче остальных. Учеба в артефактной шла гораздо труднее. Чтобы понять происхождение какого-либо метала или зачаровать его, требовалось много времени потратить в архивах, где находились учебники, которые могли бы облегчить жизнь.
А самое главное, Арону никак не удавались именования. Лишь одному из десятка студентов удалось познать имя.
Для начала, Иладин пришел вовремя. Это застало студентов врасплох. Они вдесятером уже привыкли первые минут двадцать-тридцать сидеть в аудитории, болтать, играть в карты и ворчать по поводу того, как мало им дают эти занятия. Ученики даже не заметили магистра имен, пока он не миновал половину лестницы, ведущей вниз, к кафедре, и не хлопнул в копыта, чтобы привлечь их внимание.
Вторая странность заключалась в том, что Иладин был облачен в официальную магистерскую мантию. Арон и прежде видел его в этом наряде, но только когда того требовали обстоятельства, и даже в этом случае магистр всегда носил ее нехотя. Даже во время экзаменов мантия на нем обычно была мятая и несвежая.