— Ничего не понимаешь? — спросил он. — Пойдем, прогуляемся. Я объясню.
*
После полумрака и прохлады комнаты яркий дневной свет ослеплял. Иладин неуклюже стянул через голову магистерскую мантию. Под ней обнаружились простая белая рубашка и весьма сомнительного вида штаны, поддерживаемые куском обтрепанной веревки.
— Ты знаешь что такое «Арлен»? — спросил он таким тоном, будто вел светскую беседу.
— Это переводится как «говорящий», — сразу ответил Арон.
— А ты понимаешь, что это значит?
— Вообще-то нет, — признался Арон.
Иладин набрал воздуха в грудь.
— Давным-давно стоит Академия. Ее построили на мертвых развалинах более старой Академии. Она была очень большой и популярной, так как являлась лучшим учебным заведением на сотни тысяч километров вокруг, поэтому пони приходили туда, учились и уходили. Однажды в пределах стен собралась маленькая группа пони, чьи знания вышли за пределы математики, грамматики и риторики. Они основали в Академии меньшее сообщество и назвали себя Стражами, поскольку сообщество было очень маленьким и тайным. У них была своя система рангов-ступеней, и подъем по этим ступеням зависел лишь от мастерства. Пони могли вступить в группу доказав, что они способны видеть вещи такими, какие они есть на самом деле. Они становились «реаль», что означает «видящие». Как думаешь, кто становился Арлен? — магистр выжидающе посмотрел на жеребенка.
— Кто мог говорить.
Иладин рассмеялся.
— Правильно! — он остановился и повернулся к фестралу. — Но говорить что? — сияющие глаза магистра пронизывали жеребенка насквозь.
— Слова?
— Имена, — восторженно сообщил Иладин. — Имена — это форма мира, нас, и тот, кто может произнести их, стоит на пути к могуществу. Тогда, в самом начале, Стражи были маленькой группой пони, понимавших мир, знавших имена вещей. Они учили немногих студентов медленно, осторожно поощряя их двигаться к мудрости и могуществу. И к магии. Настоящей магии, — он оглядел здания и слоняющихся вокруг студентов. — В те дни Стражи были крепким бренди, а сейчас – это сильно разбавленное водой винцо.
Арон подождал мгновение, пока не убедился, что магистр закончил.
— Магистр Иладин, что произошло вчера? — Арон задержал дыхание, изо всех сил надеясь на вразумительный ответ.
Он недоуменно посмотрел на фестрала.
— Ты назвал имя ветра, — сказал магистр, будто ответ был очевиден.
— Но что это значит? И что вы имеете в виду под «именем»? Это просто имя, как «Иладин» или «Арон»?
— Как оба, — заявил Иладин, помахав хорошенькой кобылке, выглянувшей из окна второго этажа.
— Но как может имя делать такое? Ведь «Арон» и «Иладин» — просто звуки, которые мы издаем, они сами по себе не имеют никакой силы.
На это Иладин удивленно поднял брови.
— Правда? Смотри, — он оглядел улицу и крикнул, – Натан! — к нам обернулся мальчик. Жеребенок его узнал. Это один из посыльных Кирдана. — Натан, иди сюда!
Мальчик подбежал и посмотрел на Иладина снизу вверх.
— Да, сэр?
Магистр вручил ему свою мантию.
— Натан, можешь отнести это в мои комнаты?
— Конечно, сэр.
Мальчик взял мантию и умчался. Иладин посмотрел на Арона.
— Видишь? Имена, которыми мы называем друг друга, – не имена вещей. И, тем не менее, они имеют некоторую силу.
— Но это же не магия, — запротестовал фестрал. — Ему приходится вас слушаться. Вы — магистр.
— А ты студент, — неумолимо возразил Иладин. — Ты позвал ветер, и ветер послушался.
Арон попытался переварить эту концепцию.
— Так вы говорите, ветер живой?
Иладин сделал неопределенный жест.
— Ну, в своем роде. Большинство вещей живые, так или иначе.
Арон решил зайти с другой стороны.
— А как я позвал ветер, если не знал его имени?
Магистр резко хлопнул.
— А вот это отличный вопрос! Ответ заключается в том, что каждый из нас обладает двумя разумами: спящим и бодрствующим. Наш бодрствующий ум — это то, что мы думаем, говорим и какие делаем выводы. Но спящий ум куда могущественнее. Он проникает глубоко в сердце вещей. Это та наша часть, которая видит сны. Она помнит все, она дает нам интуицию. Твой бодрствующий ум не понимает природы вещей. А спящий понимает. Он уже знает многое из того, что не знает бодрствующий.
Иладин посмотрел на жеребенка.
— Помнишь, что ты чувствовал после того, как назвал имя ветра?
Арон кивнул, не особенно радуясь воспоминанию.
— Когда Лураш разорвал портрет, это пробудило твой спящий ум. Словно огромный дремлющий медведь, которого ткнули горящей палкой, он поднялся на задние лапы и проревел имя ветра, — магистр увлеченно замахал копытами, привлекая удивленные взгляды проходящих студентов. — После этого твой бодрствующий ум не знал, что ему делать. Он остался один на один с разъяренным медведем.
— А вы что сделали? Я не могу вспомнить, что вы мне шепнули.
— Это было имя. Имя, которое успокоило разъяренного медведя и снова усыпило его. Но теперь он спит не так крепко. Нам нужно медленно его будить и переводить под твой контроль.
— Поэтому вы и предложили отменить мое исключение?
Иладин беспечно отмахнулся.
— На самом деле, исключение тебе не грозило. Ты не первый студент, который назвал имя ветра в гневе, хотя и первый за несколько лет. Обычно спящий ум пробуждается от какого-нибудь сильного чувства, — магистр улыбнулся. — Ко мне имя ветра пришло, когда я спорил с Эмин Дуиром. Когда я выкрикнул имя, его жаровни взорвались целой тучей горящего пепла и углей, — Иладин хихикнул.
— А что он сделал, чтобы так вас разозлить?
— Он отказался учить меня продвинутым заклинаниям. Мне было всего четырнадцать, и я был студентом. Он сказал, что мне придется подождать до подмастерья.
— А что, есть продвинутые заклинания?
Магистр ухмыльнулся.
— Тайны, Арон, — в этом-то и смысл того, что значит быть Стражем. Теперь, когда ты в ранге подмастерья, ты имеешь право знать некоторые штуки, которые раньше от тебя утаивали. Продвинутые заклинания, природа имен. Немного рискованных рун, если Кирдан сочтет тебя готовым.
Надежда вспыхнула в груди жеребенка.
— Значит ли это, что мне теперь разрешено посещать архивы?
— Э-э, нет, — сказал Иладин. — Совсем нет. Понимаешь, архивы — вотчина Итилгаила, его королевство. Это не мои тайны, я их выдавать не могу.
Они прошлись еще немного в тишине мимо главного здания, мимо Таверны.
— Магистр Иладин?
— Да?
Он проследил взглядом за белкой — через дорогу и вверх по дереву.
— Я все еще не понимаю имена.
— Я буду учить тебя понимать, — беззаботно отозвался магистр. — Природу имен невозможно описать, только испытать на себе и понять.
— А почему? — спросил Арон. — Если ты понимаешь что-то, то можешь это описать.
— Все, что понимаешь? — магистр искоса посмотрел на фестрала.
— Конечно.
Иладин указал вниз по улице.
— Какого цвета рубашка на том парне?
— Синяя.
— А что ты имеешь в виду под словом «синяя»? Опиши это.
С минуту Арон пытался что-то сказать, но потом признал поражение.
— Так «синий» — это имя?
— Это слово. Слова — бледные тени забытых имен. Поскольку имена обладают властью, то и слова обладают властью. Слова могут зажечь огонь в понячих умах, слова могут выбить слезы из самых суровых сердец. Есть семь слов, которые могут заставить любую кобылку полюбить тебя. Есть десять слов, которые сломают волю самого сильного пони. Но слово — только отражение огня, картинка. Имя — сам огонь.
У Арона уже голова шла кругом.
— Я все равно не понимаю.
Иладин положил копыто ему на плечо.
— Использование слов, говорение словами похоже на использование карандаша, чтобы нарисовать его собственное изображение на нем самом. Невозможно. Бессмысленно. Но есть другие пути к пониманию! — он поднял копыто высоко над головой, словно пытаясь дотянуться до безоблачного неба над ними. — Смотри! — воскликнул магистр, смеясь как дитя. — Синее! Синее! Синее!
Продолжение следует.
====== Темная жизнь – Акт 2. Глава 16 – Конец Темного ======
С этого дня Арон начал понимать, что такое быть именователем. Спящий разум пробудился в нем после долгого сна. И теперь ему придётся постепенно его будить, чтобы держать под контролем, иначе разум сам поглотит его.