Затащив гнездо внутрь помещения, они наделали лишнего шума, так что к ним подошла шокированная бабуля Роза. Она гневно посмотрела на мальчиков, но почему-то вдруг переменилась, стала послушной и ласковой.
— Простите мне моё любопытство, но что тут происходит?
— Мы решили провести научное исследование и проверить, как спят драконы. Пока это никому не удавалось. Вот мы с Ароном и подумали пронаблюдать, — так же шепотом проговорил мастер.
— Хорошо, но зачем вам это? — с удивлением спросила старушка.
— Ничего не получится, если мы не создадим благоприятные условия для подопытного. Вот это гнездо станет кроватью. И мы сможем пронаблюдать за естественной средой обитания, — с предвкушением в голосе проговорил Арон.
Однако она не выдержала такого нахальства и взорвалась, не обращая внимания даже на мастера.
— Да что вы тут удумали, какая естественная среда обитания?! Я не позволю вам даже на метр продвинуть эту штуку! — закричала она. Но в разговор вмешался шаман.
— Роза Декардея, я, мастер магов Эрик, позволяю ученикам воспользоваться гнездом и драконом на неопределенный срок для своих исследований. До тех пор, пока я или ректор не поставят запрет, — закончил он, властно посмотрев на старушку, которая замолчала и не смогла что-либо возразить ему.
— Хорошо, — только и сказала она, пропуская внутрь жеребят.
Арон поблагодарил мастера, тот в ответ только кивнул и удалился, оставляя жеребят с гнездом. Даеан с помощью магии стал потихоньку перемещать его на четвертый этаж. Все это заняло десять минут. Закончив с транспортировкой, они освободили место и поставили новую “кровать” к окну. Сапфира, до этого наблюдавшая со стороны, наконец-то подошла к своему новому ложу и попыталась устроиться. Она вертелась и никак не могла найти комфортное положение, пока Даеан кое-что не вспомнил.
— Сапфира, отойди, дай я кое-что поправлю, — дракониха покинула кровать, давая единорогу выпустить из рога луч, который накалил гнездо.
После этого чешуйчатая резко прыгнула в гнездо и приняла удобную позу. Гнездо остыло. Дракониха явно была довольна.
— Спасибо, теперь у меня есть своя личная кровать. Не знаю, почему, но она гораздо удобнее, чем ваши. Из-за них почему-то спина болит, — пожаловалась она, ложась обратно.
— Спасибо, Арон, — зевнув, всадник лег в кровать и притворился, что спит. Через какое-то время,Арон тоже лег и уснул. Дождавшись этого, Даеан обратился к своей подруге:
«Сапфира, с ним был мастер магии Эрик. Ты ничего не чувствуешь?» – с подозрением спросил он мысленно.
«Я согласна с тобой. Не хотела пока говорить, но я почувствовала изменения в Ароне. Не знаю, как описать их, но что-то очень темное и злое окружает его», – сообщила она другу.
«Нужно будет поговорить об этом с магистром Эмин Дуир. У меня плохое предчувствие насчет нашего нового соседа».
Продолжение следует…
Комментарий к Белая жизнь – Акт 2. Глава 27 – Встреча Дамы и господа. Был изменен пролог. Приятного чтения.
====== Белая жизнь – Акт 2. Глава 28 – Артная ======
С того времени прошло два дня. Всадник заходил к куратору Эмин Дуир. Он расспрашивал его про Арона, но магистр наотрез отказывался что-либо говорить. Он искажал свои ответы так, что понять его могли только избранные.
Ничего не добившись в Архихав и повстречав там нахального ученика, который нагрубил и подставил его на крупную сумму, всадник запомнил его: мелкий аристократишка по имени Лураш. Он записал имя в чёрный список.
Вот и настал день, когда он отправился в Артную. Обычно он работал в артной по вечерам, но утром всё оказалось по-другому. Сейчас здесь было всего пятнадцать-двадцать пони, занимающихся собственными проектами. Вечерами собиралось вдвое больше. Кирдан, как всегда, сидел у себя в кабинете, но атмосфера была более приятная: рабочая, не суетливая.
Всаднику даже заметил в углу мастерской Атани, аккуратно откалывающую пластинки от куска обсидиана размером с большую буханку. Неудивительно, что он никогда не видел её здесь, если она приходит в мастерскую так рано.
Несмотря на предупреждение Хувза, Даеан решил сделать партию синих излучателей. Дело непростое, да к тому же требующее работы с костедегтем, но результаты должны продаваться очень быстро, а весь процесс займёт не больше четырех-пяти часов. Он не только закончит всё вовремя, чтобы встретиться с Сапфирой, но и сможет получить от Кирдана небольшой аванс, так что, когда придет на встречу, в его кошельке будет чуть больше денег, чтобы угостить её чем-то дорогим.
Всадник собрал необходимые инструменты и расположился в одном из вытяжных шкафов вдоль восточной стены. Он выбрал место около оросителя: бака на две тысячи литров из стекла двойной закалки. Такие были расставлены по всей мастерской. Если прольешь на себя что-нибудь опасное, работая под вытяжкой, можно будет просто повернуть кран и отмыться под струей холодной воды.
Конечно, если единорог осторожен, ороситель ему не понадобится. Но приятно, что он так близко. Просто на всякий случай.
Разложив всё необходимое под вытяжкой, жеребёнок отправился к столу, где держали костедеготь. Хоть единорог и знал, что он не опаснее каменной пилы агломерационного колеса, этот полированный бак его весьма нервировал. И сегодня он заметил, что в нём что-то изменилось. Даеан обратил на это внимание одного из самых опытных артефакторов, проходившего мимо. У Джаксима был измождённый вид, обычный для большинства артефакторов в середине большого проекта: словно он решил не спать до тех пор, пока не закончит.
— Разве он должен быть настолько холодным? — спросил он Джаксима, указывая на бак с костедегтем, чьи края покрывали тонкие белые пучки инея, похожие на крошечные кустики. Воздух вокруг металла переливался от холода.
Джаксим уставился на бак, потом пожал плечами.
— Лучше переморозить, чем недоморозить, — сказал он с невесёлой усмешкой. — А то бабах — и все!
Ему оставалось только согласиться, а потом единорог подумал, что это, наверное, как-то связано с тем, что в мастерской сегодня утром холоднее обычного. Ещё не горела ни одна печь, и большинство огней в горнах едва тлели.
Даеан пробежал процедуру сцеживания у себя в голове, проверяя, не забыл ли чего. Было так холодно, что его дыхание висло в воздухе белым облачком. Пот на копытах приморозил к ручкам бака так же, как язык любопытного ребенка прилипает к ручке насоса в разгар зимы.
Единорог отлил в герметичный сосуд около тридцати граммов густой маслянистой жидкости и быстро закрыл крышку. Потом отправился обратно к вытяжному шкафу и начал готовить материалы. После нескольких напряженных минут он приступил к долгому, тщательному процессу подготовки и заправки партии синих излучателей.
Двумя часами позже его внимание вдруг рассыпалось от голоса за спиной. Он был не особенно громким, но чрезвычайно серьёзным, а такой тон в артной игнорировать не стоило.
Голос произнёс:
— О боже!
Поскольку всадник работал с костедегтем, то первым делом бросил взгляд на бак. Холодный пот побежал по его спине, когда он увидел, что чёрная жидкость сочится из одного угла и стекает по ножке стола, образуя лужицу на полу. Толстая деревянная ножка была почти полностью разъедена и уже слышалось лёгкое потрескивание и пощёлкивание: жидкость, скопившаяся на полу, начинала кипеть. В голове у него вертелись только слова Кирдана во время демонстрации: «Кроме того, что вещество сильно разъедающее, его пары загораются от соприкосновения с воздухом…»
Как раз в тот момент, когда мальчик повернулся посмотреть, ножка подломилась, и стол начал падать. Полированный металлический бак упал и ударился о каменный пол; металл настолько промёрз, что не просто треснул или погнулся, а разбился подобно стеклу. Литры тёмной жидкости выплеснулись на пол мастерской. Помещение наполнилось треском и щелчками, когда костедеготь разлился по тёплому каменному полу и начал кипеть.
Давным-давно умный жеребец, проектировавший артную, сделал в мастерской около десятка желобов, чтобы облегчить уборку и борьбу с утечками. Кроме того, каменный пол мастерской то поднимался, то понижался, создавая мягкие переливы подъёмов и впадин, направляющие утечки в эти стоки. Поэтому, как только бак разбился, широкая струя маслянистой жидкости потекла в двух противоположных направлениях, стремясь в два разных желоба. И она продолжала кипеть, образуя плотные низкие облачка: едкие, тёмные, как деготь, и готовые вот-вот вспыхнуть.