Ответ пегаса только разъярил стражника.
— Нет? — рявкнул он. — Ты втянул меня в неприятности. На меня напишут донос. Если ты не тупой, то тебе нужен урок.
Он развернул парня и швырнул наземь. Жеребёнок поскользнулся на снегу, ударился копытом о землю. Копыто онемело. Убрав рубин по пути в тайный кармашек плаща, он думал о месяце еды, теплом одеяле и сытной еде. Но сокровище вылетело из кармашка и покатилось куда-то, даже не звякнув.
Но мальчик не заметил этого. Воздух загудел, и дубинка опустилась на его заднюю ногу.
— Не приходи больше в Холмы, понял? — прорычал стражник. Дубинка нашла его снова, на этот раз попав в лопатку. — Для вас, маленькие шлюхины дети, все, что за Бурой улицей, — запретная зона. Понял?
Он отвесил ему оплеуху, и пегас почувствовал вкус крови, когда голова снова коснулась булыжника мостовой.
Пегас сжался в комок, а верзила шипел ему:
— И Мучная улица, и Мучной рынок, где я работаю. Так что никогда. Не. Приходи. Больше. Сюда. — Каждое слово он отмечал ударом дубинки. — Понял?
Весь дрожа, жеребёнок лежал на взрытом снегу, надеясь, что все закончилось. Надеясь, что теперь он просто уйдет.
— Понял? — Стражник пнул его в живот, и Арон почувствовал, как что-то рвется внутри.
Он закричал и, должно быть, что-то пробормотал. Жеребец снова пнул его и, когда несчастный не смог подняться, развернулся и ушел.
Пегас потерял сознание. Придя наконец в чувство, он обнаружил, что уже смеркается. Он промерз до костей, но все равно стал ползать по грязному снегу и мокрому мусору, ища фиолетовый рубин. Его копыта так занемели от холода, что едва шевелились. Один глаз у него распух, повязка спала и валялась на снегу, во рту стоял вкус крови, но он все продолжал искать, пока последний луч светила не ушел за горизонт, оставив после себя кромешную тьму.
Даже когда переулок погрузился в смоляную черноту, он продолжал пересыпать снег, хотя и сознавал, что его копыта слишком задубели, чтобы почувствовать монету, даже если случайно наткнутся на нее.
Потом Арон поднялся, опираясь о стену, подошел, взяв повязку, натянул её обратно и, с болью накинув на голову капюшон, побрел прочь. Израненная задняя нога не позволяла двигаться быстро. Боль прошивала ее при каждом шаге, и он старался держаться поближе к стене, перекладывая на нее часть веса.
Он двигался к Берегу — той части города, которая стала его домом в большей степени, чем любое другое место. Нога совсем онемела от холода, и, хотя некую рациональную часть его это беспокоило, практическая часть радовалась, что он не весь покалечен.
До его тайного места оставались километры и километры, а шел Арон медленно и вяло. В какой-то момент он, видимо, упал. Не помнил этого, но помнил, как лежал в снегу и наслаждался восхитительным удобством и уютом. Тело его потяжелело и расслабилось, сознание опустело, все мысли словно улетучились, их будто унесло весенним ветерком. Остались только пустота и холод. Его накрывал сон — как толстое одеяло, как смерть.
Продолжение следует.
====== Темная жизнь – Акт 1. Глава 14 – Спасение ======
Арон закрыл глаза — вокруг него образовалась глубокая тишина пустынной улицы. Он представил себе смерть в образе огромной птицы с огненными крыльями. Она светилась, словно солнце в своем зените. Ростом была не больше сокола, ее клюв был невероятно остер, на голове, словно кисточки, в разные стороны расходились перья. Её хвостовое оперение напоминало павлинье, но перьев в хвосте было не очень много. Во время полета ее хвост пылал ярче всех остальных перьев, оставляя за собой огненную дорожку. Птица парила над Ароном, терпеливо ожидая… ожидая его…
Пришел сон, и огромная птица обвила его горящими крыльями, неся великолепное тепло. Но тут ее когти вонзились в него, разрывая на части…
Нет, это была всего лишь боль в сломанных ребрах, когда кто-то перекатил пегаса на спину.
С трудом раскрыв глаз, он увидел перед собой демона. В его оглушённом и доверчивом состоянии видение пони в маске демона напугало его до того, что он очнулся полностью. Соблазнительное тепло, секунду назад объявшее пегаса, испарилось, оставив тело бессильным и налитым свинцовой тяжестью.
— Это правда. Я говорил тебе. Здесь ребенок, прямо на снегу! — Демон поднял Арона на ноги.
Теперь, окончательно прийдя в себя, он увидел маску, которая была черна, как уголь. Это был Энтазис, король демонов.
Здоровым глазом Арон углядел вторую фигуру, в темно-зелёной маске, стоящую рядом.
— Пойдем! — настойчиво сказала демоница, ее голос сквозь ряд нарисованных острых зубов звучал глухо.
Энканис не обратил на нее внимания:
— Ты как?
Пегас не смог придумать ответ и решил сконцентрироваться на равновесии, пока незнакомец сметал с него снег.
Демоница бросила тревожный взгляд на улицу.
— Если мы не удержимся впереди них, то совсем завязнем, — нервно прошипела она.
— Мать моя кобыла, Холли, кто-то зверски избил этого ребенка. Да еще в День Зимнего Очага.
— Стражник, — умудрился прокаркать парень, чувствуя во рту кровь.
— Ты замерзаешь, — сказал Энтазис и начал растирать его, стараясь восстановить кровоток. — Тебе лучше пойти с нами.
— Не глупи, — возразил второй демон. — Он не в той форме, чтобы бежать через весь город. У нас и так проблем по горло.
— Он не в той форме, чтобы оставаться здесь, — отрезал Энтазис, продолжая с силой массировать тело жеребёнка.
Некоторое чувство возвращалось в тело, в основном жгучий колючий жар — мучительная насмешка над умиротворяющим теплом, которое Арон чувствовал минуту назад, уплывая в сон. Боль пронзала его всякий раз, как его копыта попадали на ушибы, но тело слишком устало, чтобы дергаться.
Демоница в зеленой маске подошла поближе и положила копыто на плечо друга.
— Нам надо уходить, Геррек! Кто-нибудь другой о нем позаботится, — уговаривала она, безуспешно пытаясь оттащить от пегаса Энтазиса. — Если они найдут нас здесь, то решат, что это мы его избили. И припишут ещё и это. А ты сам знаешь, что нам ещё лишней статьи не хватало.
Пони в черной маске выругался, затем кивнул и начал копаться под своим балахоном.
— Не ложись больше, — приказал он ему. — И иди в дом. Куда-нибудь, где сможешь согреться-
Достав из-за пазухи камень, он сунул его в копыта мальчику и после этого побежал со своей спутницей восвояси. Получил в копыта странный предмет, пегас взглянул на него. Он был настолько шокирован, что не знал, что сказать. В копытах он держал прозрачный, словно слеза, алмаз. Продав его, можно целый месяц спать на кровати в трактире, при этом не зная голода и холода. Но об этом надо было думать позже: сначала нужно как-то вернуться обратно в убежище.
Не знаю, сколько времени у него занял обратный путь. Ходьба немного согрела его, хотя копыта все еще были деревянными. Оглянувшись через плечо, он увидел, что каждый второй его след отмечен пятнами крови. Это странным образом подбодрило его: кровоточащее копыто лучше замерзшего намертво. Закрыв капюшоном мордочку, он шел дальше.
Он остановился у первого знакомого трактира, это оказался «Весельчак». Трактир был полон музыки, пения и праздника. Пегас не пошел в переднюю дверь, а обогнул трактир и попал на задворки. Там, в проеме кухонной двери, болтали две совсем молоденькие кобылки, увиливавшие от работы.
Опираясь о стену, Арон подковылял к ним. Они не замечали его, пока он чуть не налетел на них. Та, что помладше, подняла на него взгляд и охнула.
Он сделал еще один шаг.
— Может кто-нибудь из вас принести мне еды и одеяло? Я заплачу. — Он протянул копыто и испугался его дрожи. После того как он ощупал морду, копыто покрывали пятна крови. Во рту все горело, говорить было больно. — Пожалуйста!
Секунду девушки смотрели на него в ошеломленном молчании. Затем переглянулись, и старшая жестом велела второй идти внутрь. Младшая исчезла за дверью, не сказав ни слова. Старшая, которой было, наверное, около шестнадцати, подошла ближе и протянула ему копытце.