— Арон, ты когда последний раз ел?
— Фри фнеф нафаф, — сказал с набитым ртом жеребёнок
— Ну блин, че ты как поросёнок? Сначала прожуй, проглоти, а потом говори. А то, видишь, все крошки твои на меня летят, — стал стряхивать с себя крошки Сирон.
Покраснев, Арон проглотил свой кусок бутерброда. — Прости, я давно не ел, вот сейчас не смог удержаться. — оправдался фестрал, вытерев свою мордочку бумажной салфеткой.
— Да ничего страшного, со всеми бывает. Помню, попал я в больницу, две недели держали меня на диетической еде. Сбросил четыре килограмма. Мама, увидев меня, чуть не ушла на тот свет. Доктора еле-еле её откачали. И она отправила меня к бабушке, и хочешь прикол? Она меня откормила до такой степени, что сброшенный вес вернулся и даже удвоился. Пришлось мне снова садиться на диету и качаться, а то я не мог влезть в дверной проем. — Красочно рассказав историю, он засмеялся. И смех подхватил после сам Арон.
— Да, смешные у тебя истории жизни.
— А у тебя были в жизни смешные моменты?
Арон, услышав этот вопрос, отпустил глаза. Он не хотел говорить о своём прошлом. Воспоминания, которые были спрятаны в глубоких темных уголках сознания, фестрал не хотел трогать. Если побеспокоить их, то есть вероятность того, что страх снова охватит его, и ему придется тяжело без чьей-то помощи.
Сирон снова заметил, что Арон изменился лицом. Он догадался, что затрагивать прошлое перед ним лучше не надо. Для него это может быть тяжело или ещё хуже. И чтобы исправить неловкую паузу, он решил сменить тему.
— Арон, скажи, а чем вы занимались с магистром? — Спросил он, надеясь исправить положение. И эта задумка удалась.
Фестрал снова поменялся в лице и стал рассказывать о том, что он теперь умеет летать. И всё что ему рассказывал магистр о его крыльях. Увлечённый рассказом, Арон не заметил, как на него уставилось множество глаз. Каждый смотрел на него, точнее на его крылья: всем стало интересно, кто он такой. Но никто не хотел подойти к нему, может, боялись, может, стеснялись. Но из толпы нашелся смельчак, спокойной походкой он подошел к столу пегасов и хлопком положил свой поднос на стол, привлекая к себе внимание.
От резкого хлопка, Арон остановил свой рассказ, он сильно испугался, его душа упала в пятки. Он не мог понять, что происходит вокруг него. Сирон заметил, что мальчик замолчал, обратил внимание на нового прибывшего.
— Валар, привет, старый друг, что ты так громко подносы ставишь? Видишь, что с Ароном? Он дар речи из-за тебя потерял. — он стал обвинять единорога.
— Простите, я не думал, что так получится, — виновато произнес голубой единорог, убирая черные локоны с глаза.
Арон повернулся к незнакомцу и увидел перед собой единорога. По виду — прирождённый аристократ, но при этом не выделяется из общего фона. Не хилый, средний, как все. Его черная грива закрывает половину лица, приходится всё время отбрасывать колтуны назад. Его шкурка голубого цвета. Кьютемарка — сердце, пронзённое стрелой.
— Ладно, проехали. Давай я вас познакомлю. Арон, знакомься: это мой лучший друг и сердцеед кобылок — Варан. Все что будет касаться кобылок и любви — обращайся к нему, он поможет. — представил он своего друга с разных сторон. После повернулся к единорогу. — Ванар, а это — Арон, он у нас новенький, так что я пока про него мало что знаю. — представил кое-как он пегаса.
— Приятно познакомиться, — протянул он копыто фестралу.
— Приятно, — отведя глаза, он протянул копыто, и они пожали их.
— Ну расскажи, откуда ты? — заинтересовано спросил он.
— Он из Эпплгрив, — за него ответил Сирон.
— Эпплгрив? Это случаем не та деревня, которая пережила нашествие дракона?
— Да, именно она. Так зачем ты все это спрашиваешь, Ванар, я в тебе ни разу не видел такого. Что происходит? Давай, колись. — прищурившись, он что-то начал заподозривать за свои другом.
— Ааааа… Ну, как бы сказать, всем очень стало интересно, кто этот новенький. Его крылья, а ещё заселение к белому. Не чуешь, что тут попахивает какой-то интересной темой. — заинтриговано говорил он, привлекая интерес к теме.
— Ох, Ванар, опять ты лезешь не в своё дело. Когда-нибудь это черта тебя погубит, помяни мои слова. — предупредил пегас своего друга.
— Да ладно тебе, всем интересно, кто они такие.
— Казанова, прикуси язык, постыдился бы лучше. Прямо перед Ароном все выкладываешь, не скрывая. Это не культурно по отношению к нему. — упрекнул он единорога.
— Какой ты все-таки зануда, вот поэтому у тебя никогда не будет кобылки. Так и останешься один, будешь книге признаваться в любви. — подразнил он своего друга.
Сирон тяжело выдохнул, говоря, что он идет по грани лезвия. — Закрыли тему, Арон не обязан тебе что-либо говорить. Это его личное. Если он захочет, то, когда наступит время, все расскажет или оставит все в тайне. Ему решать, так что, будь любезен не приставать к нему. — закончил на этой ноте пегас, доедая свой обед.
Арон сидел тише воды и ниже травы, он не стал вмешиваться в разговор. Он чувствовал себя мерзко, из-за него те двое стали ссориться. Он замкнулся в себе, отпустил и скрыл свою мордочку под прядью волос. Разговор между старшими по возрасту жеребятами прекратился. Тишина длилась несколько секунд, пока один из жеребят его не дернул.
— Слушай, ты что, не хочешь — не говори. Но не надо так себя взвинчивать и уходить в себя. Это плохо скажется на здоровье. Это я по себе знаю. — единорог аккуратно убрал с мордочки пегаса прядь волос и взглянул в его глаз. Он виновато посмотрел на жеребёнка.
— Прости, я не хотел так давить на тебя.
— Ну вот, видишь, что натворил? Теперь что он подумает о нас? Ну, Ванар, держись! После обеда встречаемся за зданием, будет с тобой серьёзный разговор. — пригрозил он своему другу.
Арон ярко встал, не заметив, как ударил копытами по столу.
— Хватит!!! — его выкрик привлек внимание новой публики в свою сторону. Но, уже настроившись, он не мог остановиться. — Хватит, Ванар, я не могу тебе рассказать! Сирон, прости и спасибо, что защищаешь меня. Но я вижу, что ты при этом сам страдаешь. Лучше будет, если я больше с вами не буду общаться. Простите, я, пожалуй, пойду к себе, не хочу принести новые проблемы вам. Прощайте. — после этого он вышел из-за стола и побежал по лестнице вверх на шестой этаж.
Пройдя уже пятый этаж, пегас почувствовал усталость ног, подъёмы ему плохо удавались. Даже помнилось, когда он убегал от злой собаки, ему попалась лестница, которая вела вверх, где располагался мост на другую улицу. Там он мог спрятаться. Но когда он начал подыматься, лестница была длиной словно подымаешься на высокий шестидесятиметровый дуб. Так и тут: он не бежал, а карабкался. Так его и собака догнала, цапнув за ногу. Хорошо, что был народ, который пришёл на помощь, отогнать собаку. После этого Арон не мог ходить нормально две недели, пока не зажил укус, и не остались маленькие рубцы, напоминающие ему об этом дне.
Он решил отдохнуть. Постояв несколько секунд, он услышал снизу шум. Не хотя испытывать удачу, он поднялся из последних сил на шестой этаж. Там, осмотревшись он достал свой ключ, взглянул на номер брелка «47». Двери располагались по коридору в шахматном порядке. Коридор был узкий, что позволяло пройти только двум пони парой, а если навстречу, то только одному. На этаже было двадцать дверей. Найдя свой номер, он открыл дверь. Комната была не бедной и не богатой. Широкая и просторная, где могли развернуться девять пони взрослого возраста. В комнате было две кровати по разным стенам. За кроватью стоял письменный стол и шкаф. А перед кроватью стоял массивный сундук. Вот всё, что было в этой комнате. Войдя внутрь и заперев за собой дверь, жеребёнок лег в кровать и закрылся одеялом, полностью не удостоверившись, что это койка могла быть занятой его соседом. Арон прижал к себе ноги и тихонько заплакал.
Времени прошло очень много. Солнце уже село и на улицу пришли сумерки. Дверь комнаты «47» ударом открывается, и в комнате образуется мёртвая тишина. Пегас уже проснулся от удара, его сердце сильно билось, он не понимал, что ему делать. Что сейчас произойдет, его разум начал говорить ему. Надо бежать, как только одеяло подымут — беги что есть мочи. Но предчувствие говорило ему другое, он не мог выбрать, к кому прислушаться. И когда время вышло, и одеяло стали подымать, жеребёнок зажмурился.