— Понял. Скажи, почему здесь столько пони? — спросил Арон, перевязывая голову пегасу.
— В артной произошел большой взрыв. Это всё, что я знаю, — ответила София, сев на кровать.
— Понятно… — Арон задумался, поставил капельницу пегасу, после чего Сирон провел в палату нового больного.
Прошло несколько часов.
— Вот, принимай корень крюлистника два раза в день. И через три дня ты поправишься, — выписал рецепт Сирон и отпустил последнего больного. Он устало положил голову на стол.
Мальчик правым глазом осмотрел помещение. Арон начал уборку, а София мирно дремала. Он заметил, как фестрал частенько поглядывает на неё. Пегас приподнял голову и обратился шепотом к другу:
— Пс-с, Арон, скажи, тебе нравится София?
Арон ошалел от такого вопроса, чуть не уронив склянки с лекарствами. Он сглотнул.
— Сирон, ты в своем уме? Так резко спрашивать об этом. Другого вопроса придумать не мог?
— Ответь просто да или нет. А то я заметил, как ты косишься на неё. Оставить вас двоих, ты её глазами съешь или ещё похуже чего, — стал он дразнить друга.
— Сирон, я не понимаю, о чем ты говоришь. Мы с Софией только друзья и все. Давай закроем эту тему, — не веря своим же словам, сказал фестрал.
— Ну-у… я-то думал немного подразнить тебя. Скучный ты стал какой-то, — обидчиво проговорил пегас, снова кладя голову на стол.
Арон задумался. «Друзья и только. Почему я так сказал?» Его вырвала из раздумий проснувшаяся кобылка, громко зевая и привлекая к себе внимания.
— Добрый вечер, — устало промямлил Сирон.
— Добрый, сколько я спала? — сонно спросила она.
— Около двух часов. Уснула на восьмидесятом пациенте, — ответил Арон, убирая склянки в шкаф.
— Простите, я все свалила на вас, мне очень жаль, — виновато промямлила Софья.
— Да ладно, зато отличная практика, — отмахнулся Сирон.
— Погодите, сколько времени? У меня занятия, — заволновалась девочка, уже спрыгивая с кровати. Увы, неудачно.
Арон подбежал к кобылке, успев ее подхватить.
— Все хорошо?! — взволнованно спросил жеребенок.
Пегасочка отходила от шока. Все-таки Арон так ловко её поймал.
— Да… все хорошо… — смущенно ответила она.
Фестрал сам не поняв, что случилось, засмущался. Он поставил на ноги кобылку и отошел.
— Слава Селестии… что хорошо… Я, пожалуй, продолжу уборку, — растерянно отвернулся мальчик, продолжив перебирать склянки.
Кобылка, опустив голову, только кивнула и вся красная стояла на месте. Сирон с широкой улыбкой наблюдал за этой сценой. Но, решив больше не издеваться над друзьями, сменил тему.
— Софиечка, все хорошо, все занятия отменены на сегодня. Ты можешь спокойно пойти по своим делам, например в архивы сходить. И Арона с собой взять. А я тут сам разберусь.
— Отменили? В архивы? — рассеянно потупилась София.
– Да, ты не ослышалась, отменили, — ещё раз повторил пегас, приподняв голову.
Арон задумался.
— София, он прав. Нам нужно найти несколько книг, которые порекомендовал Иладин, — подержали фестрал идею друга.
София мигом успокоилась, с её мордочки пропала вся краска, и она вновь стала серьёзной.
— Да, ты прав, пошли Арон, не будем заставлять знания ждать нас, — она первая выскочила из кабинета.
Арон, убрав последнюю склянку, следом, но наткнулся на хитрый взгляд Сирона.
— Ты это, будь по смелее, а то твою красотку могут увести, — съехидничал он.
Арон прищурился и, ничего не сказав, вышел из кабинета, где его ждала София.
— Слушай, я тогда полечу в архивы и подам заявку. Буду тебя там ждать, хорошо? — уверенно спросила девочка.
— Ладно, договорились, — согласился жеребенок.
— Всё, я полетела, — она с улыбкой взмыла в воздух.
Арон поковылял на своих четырех в сторону большого здания. Весь путь пешком займет около двадцати минут. А если лететь — пять. Но он не мог этого делать, поэтому приходилось пользоваться тем, что есть.
Войдя в красноватый свет архивов, Арон сразу нашел Софию. Она, вместе с тем курчавым единорогом, стояла около стола на входе. Мальчик ощутил смешанное удовольствие, если вообще удовольствие.
Единорог склонился к Софии, что-то нашептывал. Одно копыто парня покоилось у нее на коленке, а другое обнимало спинку стула, слегка касаясь шеи. Единорог предполагал, что это должно выглядеть нежно и страстно, но пегасочка была напряжена. Она выглядела так, словно сознавая тщетность вежливого отказа. Но ничего не замечая, единорог крепко держал девочку, точно так же, как удерживают за ошейник дикую собаку, не давая убежать.
Когда за Ароном захлопнулась дверь, София подняла мордочку, поймала его взгляд, а потом опустила глаза, пристыженная своим неловким положением. Как будто она сама что-то натворила. Много раз он видел этот взгляд на улицах Сталионграда, и он высек в жеребенке искры застарелой ярости.
Мальчик подошел к столу, шумя чуть больше, чем необходимо. На дальнем его конце стояла чернильница с пером, а рядом лежал лист бумаги, исписанный на три четверти — сплошь приписки и зачеркивания. Похоже, единорог пытался сочинить стишок.
Фестрал дошел до конца стола и на секунду остановился. София старалась вообще не поднимать глаза. Единорог оглянулся через плечо и нахмурился.
— У тебя отвратительное чувство такта, малец. Зайди попозже, — он снова отвернулся, как бы позволяя уйти.
Арон хмыкнул и склонился над столом, вытянув шею, чтобы посмотреть на лежащий лист бумаги.
— У меня отвратительное чувство такта? Да у тебя здесь в строчке тринадцать слогов, — он постучал копытом по листку. — Это даже не ямб. Я не знаю, есть ли здесь вообще какой-то размер.
Раздраженный, единорог снова повернулся к нему:
— Следи за языком, парень. День, когда я приду к тебе за помощью в стихосложении, будет…
— Днем, когда у тебя найдется пара часов свободного времени, — закончил фестрал. — Два долгих часа — просто чтобы начать. «Не так ли может скромный дрозд знать свой север?» Честно говоря, я даже не знаю, откуда начать это критиковать. Тут все само над собой издевается.
— Да что ты знаешь о поэзии? — спросил единорог, не потрудившись даже обернуться.
— Я узнаю хромой размер, когда его слышу, — ответил пегас. — Но этот даже не хромает. У хромого есть ритм. А это больше похоже на то, как кто-то катится по лестнице. По неровной лестнице. С навозной кучей внизу.
— Это новый пружинящий ритм, — его голос звучал холодно и обиженно. — Я и не ожидал, что ты сможешь такое понять.
— Пружинящий? — язвительно расхохотался Арон. — Думаю, если бы я увидел корову с такой «пружинящей» ногой, я бы убил ее из жалости. А потом сжег труп из опасения, что местные собаки съедят и передохнут.
Единорог наконец-то повернулся, из-за чего ему пришлось убрать копыто с колена Софии. Половина победы. Но второе пока оставалось на ее шее, удерживая на месте под видом непринужденной нежности.
— Я так и думал, что ты сегодня заглянешь, — сказал он с несколько надтреснутой радостью в голосе. — Я не могу тебя впустить, пока не приведёшь того, кто подтвердит твою личность.
— Без обид, но я не собираюсь приводить кого-либо, чтобы подтверждали мою личность. Не удивительно, что тебе приходится силой удерживать женщин, чтобы они это слушали.
Жеребец одеревенел, и его копыто соскользнуло со спинки стула и повисло в воздухе. Слова единорога так и сочились ядом:
— Когда ты подрастешь, малец, то узнаешь, чем жеребцы и кобылки могут заниматься…
— Как? В уединении вестибюля архивов? — Арон обвел копытом помещение. — Это же не бордель. И если ты еще не заметил, перед тобой студентка, а не проститутка, которой ты заплатил за случку. Если собираешься изнасиловать кобылку, соблюди приличия, делай это в переулке. По крайней мере, там она сможет закричать.
Лицо единорога гневно вспыхнуло, и он долго не мог собраться со словами.
— Ты ничего не знаешь о женщинах.
— По крайней мере, в этом мы с тобой схожи, — беспечно ответил Арон. — Признаться, именно поэтому я и пришел сюда сегодня. Я хотел провести небольшое исследование — найти книжку-другую по этому вопросу, — он постучал копытом по журналу. — Так что найди мое имя и впусти меня.