Джентри отошел назад и вытер руки о штаны. Во время стычки бумажник водителя каким-то образом оказался на тротуаре, шериф наклонился и поднял его. Послав к чертям правила обращения с вещественными доказательствами, он открыл бумажник и быстро обшарил все отделения. Там было девятьсот долларов наличными, небольшая фотография шерифа Бобби Джо Джентри и ничего больше: ни водительских прав, ни кредиток, ни семейных фотографий, ни карточки социального обеспечения, ни визиток, ни даже старых квитанций.
– Кто-нибудь, скажите, что здесь происходит? – прошептал Джентри.
Дождь прекратился, тело водителя неподвижно лежало на тротуаре. Худое лицо его стало таким белым, словно из воска. Джентри потряс головой и обвел невидящим взглядом толпу зевак, вытягивающих шеи, и направляющихся к нему полицейских и санитаров.
– Кто-нибудь мне скажет, что здесь происходит? – закричал он.
Ему никто не ответил.
Глава 8
Тони Хэрод и Мария Чэнь выехали из Мюнхена и направились на северо-восток, мимо Дингольфинга и Рагена, вглубь холмистых лесов поблизости от западногерманско-чешской границы. Хэрод гнал взятый напрокат «БМВ», проходя на высоких оборотах скользкие от дождя повороты; машина шла юзом, но он ее контролировал, быстро увеличивая скорость на прямых отрезках дороги. Даже эта полная сосредоточенность не могла пересилить напряжения, не покидавшего его тело после долгого перелета. Во время этого бесконечного полета он много раз пытался заснуть, но ни на секунду не мог забыть, что запечатан в хрупкой герметичной трубе, висящей высоко, в тысячах метров, над холодной Атлантикой. Хэрод вздрогнул, включил радиатор и обогнал еще два автомобиля. Они ехали теперь по гористой местности, где на полях белым ковром лежал снег, а по обочинам дороги высились сугробы.
Двумя часами раньше, когда они только выбрались из Мюнхена и помчались по забитой транспортом автостраде, Мария, рассматривая дорожную карту, сказала:
– А тут недалеко Дахау. Всего в нескольких милях.
– Ну и что? – буркнул Хэрод.
– Это место, где располагался один из лагерей, куда ссылали евреев во время войны, – ответила она.
– Все это древняя история, ну ее к черту.
– Не такая уж древняя, – заметила Мария.
На повороте, помеченном номером 92, Хэрод съехал с автострады и попал на другую, такую же загруженную. Маневрируя, он пробился в левый ряд и поехал так быстро, насколько позволяла обстановка.
– Ты когда родилась? – спросил он.
– В сорок восьмом.
– Если что-то происходило до твоего рождения, не стоит об этом переживать, – сказал Хэрод.
Мария Чэнь умолкла, глядя в окно на холодную ленту реки Изар. Предвечерний свет потихоньку гас в сером небе.
Хэрод бросил взгляд на свою секретаршу и вспомнил, как они познакомились. Это случилось четыре года назад, летом 1976-го. Хэрод прилетел тогда в Гонконг на встречу с братьями Фой по просьбе Вилли – поговорить насчет финансирования очередной бредятины про кун-фу. Он рад был выбраться из Штатов в момент, когда истерия по поводу двухсотлетия независимости достигла пика. Младший из братьев Фой решил сопровождать Тони во время ночных развлечений.
Хэрод не сразу сообразил, что дорогой бар в ночном клубе на восьмом этаже высотного здания в Коулуне на самом деле был борделем, а прекрасные, даже шикарные женщины, чье общество доставляло им такое удовольствие, – просто проститутками. Как только он понял это, то сразу же потерял интерес и ушел бы, если бы его внимание не привлекла необыкновенно красивая девушка, смешанной европейской и азиатской наружности, одиноко сидевшая за стойкой. Глаза ее выражали такое безразличие, какое трудно подделать. Когда он спросил Фоя, кто она такая, толстяк-азиат расплылся в улыбке:
– О, это очень интересная и печальная история. Ее мать была американской миссионеркой, отец – учителем в Китае. Мать умереть вскоре после того, как они приехали в Гонконг. Отец тоже умирает. Мария Чэнь остаться здесь, очень знаменитая модель, очень дорогая модель.
– Модель? А что она тогда тут делает?
Фой пожал плечами и ухмыльнулся, блеснув золотым зубом:
– Она делает многие деньги, но ей надо больше, еще больше. Очень дорогие вкусы. Она хочет ехать в Америку – она американский гражданин, но не может вернуться из-за дорогих вкусов.