– Да, – ответил Хэрод, переключая скорость перед крутым поворотом.
– В путеводителе сказано, что на них местных селян носили на кладбище. На каждой доске написано имя умершего и просьба помолиться за него.
– Мило, – откликнулся Хэрод.
Они въехали в город с тускло мелькающими по сторонам фонарями и мокрой брусчаткой на мостовых. Высоко на покрытом лесом холме показалась темная громада какого-то строения, нависающего над Рагеном.
– «Этот замок когда-то принадлежал графу Хунду, – прочитала Мария. – Он велел закопать свою жену живьем за то, что она утопила их ребенка в реке Раген».
Тони промолчал.
– Интересная история, правда? – спросила она.
Хэрод свернул влево, на одиннадцатое шоссе, ведущее к горам. В свете фар поблескивал снег. Протянув руку, он взял у Марии Чэнь путеводитель и выключил свет.
– Сделай милость, – устало бросил он. – Заткнись.
Хотя они добрались до маленького отеля Байриш-Айзенштейна в десятом часу вечера, их ждали, а в ресторане, где едва помещались пять столиков, все еще подавали ужин. Помещение согревал огромный камин, он же, собственно, его и освещал. Они молча поужинали.
Хэроду город показался маленьким и заброшенным, насколько он смог его разглядеть, пока они разыскивали отель. Единственная дорога да дюжина старых фахверковых домиков в узкой долине между темными горами. Это место напоминало ему какую-то затерянную колонию в горах Катскилл. Знак на окраине городка предупреждал, что чешская граница всего в нескольких километрах.
Когда они поднялись в свои смежные номера на третьем этаже, Хэрод сказал:
– Пойду вниз, посмотрю, что у них тут за сауна. Приготовь все на завтра.
Отель состоял всего из двадцати номеров, большинство из которых занимали лыжники, приехавшие побродить в окрестностях Большого Арбера – горы высотой тысяча четыреста метров в нескольких милях к северу. Пары три-четыре сидели в небольшом холле на первом этаже, потягивая пиво или горячий шоколад и хохоча на добродушный немецкий манер. Этот смех почему-то всегда казался Хэроду натянутым.
Сауна находилась в подвале и оказалась всего лишь небольшим чуланом из белого кедра с полками. Хэрод установил нужную температуру, снял одежду в крохотной раздевалке и вошел в раскаленное нутро. Он улыбнулся, увидев небольшое объявление на двери на немецком и английском: «Вниманию гостей: одежда в сауне необязательна». Очевидно, тут бывали американские туристы, которых шокировало безразличие немцев к наготе в таких ситуациях.
Он почти заснул, когда в сауне появились две девушки, молодые немки не старше девятнадцати лет. Войдя, они захихикали и продолжали хихикать, пока не увидели Хэрода.
– Guten Abend,[31] – сказала та, что повыше.
Обе девушки были блондинками, тела их прикрывали повязанные вокруг торса полотенца. На Хэроде тоже было полотенце. Не говоря ни слова, он посматривал на них из-под тяжелых полуприкрытых век.
Хэрод вспомнил, как почти три года назад Мария Чэнь объявила, что пришло время помочь ей завязать с героином.
– Почему я должен помогать тебе? – спросил он тогда.
– Потому что ты обещал.
Хэрод молча посмотрел на нее, вспомнив все предыдущие месяцы своего сексуального напряжения, холодность, с которой она встречала любые его попытки сближения, и ту ночь, когда он не выдержал, тихо подошел к ее комнате и открыл дверь. Был уже третий час, но Мария все еще сидела в постели и читала. Увидев его, она спокойно отложила книгу, вытащила револьвер тридцать восьмого калибра из ящика ночного столика и, удобно устроив его у себя на коленях, спросила:
– Тебе что-то нужно, Тони?
Он покачал головой и вышел.
– Ну, раз обещал, – сказал Хэрод. – Чего ты от меня хочешь?
Три последующие недели Мария не выходила из запертой комнаты в подвале. Поначалу она царапала длинными ногтями обивку, которой с его помощью были покрыты стены и дверь. Она визжала, стучала руками и ногами, рвала зубами матрас и подушки, составлявшие единственное убранство комнаты, потом снова кричала. Никто не слышал ее воплей, кроме Хэрода, находившегося в соседнем помещении.
Она не ела ничего из того, что он просовывал ей в небольшое отверстие, прорезанное в двери. Через два дня она уже не вставала с матраса, лежала, свернувшись, и попеременно то дрожала, то покрывалась холодным потом, то слабо постанывала, то выла нечеловеческим голосом. Он пробыл с ней три дня и три ночи, помогая ей добраться до туалета, когда она могла подняться, а когда у нее не было сил, убирал за ней.
Спустя две недели Мария Чэнь проспала сутки. После этого Хэрод вымыл ее и обработал царапины, которые она нанесла себе. Проводя губкой по ее бледным плечам, груди и идеальной формы бедрам, он вспомнил, как смотрел в своем кабинете на ее тело, обтянутое шелком, и жалел, что она нейтрал.