- И что, помогает монета? – с невольной иронией спросил Коля.
- Когда как, – пожала плечами Вера Игнатьевна. – В Елизаветинском институте я ее в кулаке на экзаменах держала, ни разу не срезалась.
- И это все? – разочарованно протянул Коля.
- Еще когда из монастыря задумала сбежать, подкинула – выпадет птичка, убегу, а если буквами – останусь. Выпала птичка.
- Вы были в монастыре? – поднял глаза от книги Серафим.
- Молодая была, глупая, – махнула рукой Вера. – Мне это все романтикой казалось, а мать с отцом немного поотговаривали, да и плюнули. То-то я взвыла, когда оказалась в темной сырой комнатенке, и из всех развлечений мне было доступно только разглядывать дьячков да пономарей на службе в большие праздники.
Отец Серафим фыркнул и покачал головой.
Коле нравилась Вера Игнатьевна – резкая и острая на язык, она была смешливой и необыкновенно энергичной для своих 85 лет. Он быстро оставил попытки разобраться в дневниках Алистера Кроули, предоставив это священнику, а сам с удовольствием слушал истории старухи. О разочаровании в монастыре, жестоких и равнодушных сестрах, как в институте для благородных девиц воспитательницы запрещали прятать руки под одеяло, и она не могла уснуть от холода и голода, как она вступила в масонскую ложу, и как ее первый любовник сбежал в окно после конфуза в постели. Вера Игнатьевна со смехом пересказывала свои перепалки с соседкой Клавдией, обладательницей необъятного зада.
Коля приколотил дверную ручку, приладил дверцу книжного шкафа, висящего на одной петле, и оттаскал за ухо сопливого сына Клавдии, который мазал козявки на старухин косяк.
В последний вечер, когда священник, наконец, захлопнул дневник Алистера, он шумно вздохнул и сказал Вере Игнатьевне:
- Записи Кроули как будто неполные, он ходит вокруг да около, но толком ничего не говорит – ни как найти эту проклятую церковь, ни как выйти, не говорит о том, что именно нужно вставить в пустое окно… Вера Игнатьевна, вы намеренно обходите в переводе эти сведения, или их все же скрыл сэр Алистер?
Старуха комично пожала плечами, пожевала губу и наконец сказала:
- Да, я умолчала о некоторых вещах.
- Где недостающая информация? В какой-то отдельной брошюре?
Вера Игнатьевна постучала длинным высохшим пальцем себя по лбу:
- Недостающая – вот здесь. Без меня вы все равно не справитесь, даже не надейтесь.
Коля открыл было рот, чтобы возразить старухе, но священник остановил его движением руки:
- Ладно, мы поняли – вы идете с нами. Переубедить вас, как я понял, невозможно.
- Именно, – энергично кивнула Вера.
- Ну что ж… Помогай нам Бог, – просто, без пафоса, сказал священник.
***
Вера рассказала, что для проникновения в Запредельные Пажити нужно посетить семь могил отъявленных мерзавцев, прикопав за оградкой кучку пшена. Отец Серафим показал записную книжку Агнессы, где, очевидно, она и указала нужную последовательность мертвецов. Вера Игнатьевна задала сложную задачку священнику – достать частичку мощей:
- Все равно какого святого, но она должна быть, иначе ничего не получится, - сказала она, наотрез отказавшись объяснять, зачем нужны мощи.
Отец Серафим схватился за голову и пропал на пару недель, а когда появился, осунувшийся, с красными глазами, то предъявил золоченую шкатулку с мумифицированным пальцем.
- Я попаду в ад за это, – устало сказал он старухе. – Это палец Серафима Саровского, и даже не спрашивайте, как я его достал.