Схоронившись в кустах, я вытащил бинокль и принялся наблюдать. Фигура оказалась мужчиной преклонного возраста, одетым в нелепый заношенный балахон, с длинной седой всклокоченной бородой и спутанной копной волос того же цвета. Перед собой незнакомец катил простейшей сборки тачку с одним колесом и двумя ручками, в которой стояла большая деревянная бочка.
Ага, воды набрать. Водопровода-то у них нету. Жестами указав двигаться следом, я убрал бинокль и исчез в кустах, направляясь к аборигену. Раздавшийся сзади хруст веток подтвердил, что Макс меня правильно понял.
К чести старика, он оказался не так прост и заметил нас издалека, несмотря на преграду из кустов и деревьев. Спрятавшись за бочкой и вытащив из складок балахона нож, абориген приготовился защищаться. Скрываться дальше не имело смысла.
Чертыхнувшись, я вышел из леса на открытое пространство и, вытянув перед собой руки ладонями кверху, пошел к незнакомцу, показывая свои мирные намерения. Макс двигался чуть позади, держа руку на рукояти «Каракурта».4 Даже если под балахоном кожаный доспех — это его не спасет. Абориген был нужен живым.
Старик нахмурился, но немного расслабился, не увидев у меня ничего похожего на меч или кинжал.
Подойдя на десять метров, я остановился и, указав на себя, произнес: «Димитрий».
Макс, ткнув себя пальцем в грудь, присоединился: «Максим».
Мы выжидающе уставились на старика. Тот не совсем понимая, что от него хотят, с тоской оглянулся на замок, прикидывая расстояние от края озера до дороги.
— Не вздумай бежать, сволочь! — с приторной улыбкой сообщил ему я. — Хуже будет!
И, снова назвав себя, указал пальцем на старика, а затем заинтересованно склонил голову набок.
Люблю этот универсальный метод! До аборигена дошло только с пятого раза. Алланиэль умнее была. Видимо, возраст сказывается.
— Гаррох. Гаррох-эс-Шантал.
Уважительно кивнув, я призывно взмахнул рукой, указывая аборигену двигаться следом, и направился по дороге к замку. Макс, краем глаза наблюдая за стариком, двинул следом.
Видя, что мы не предпринимаем никаких враждебных действий, Гаррох убрал нож и, молча подняв бочку, понес ее к воде.
— Чертов старикан не уйдет отсюда без воды. Советую его утопить, а при объяснении в замке все свалить на злых кочевников, — вкрадчиво прошептал внутренний голос.
Цыкнув на него, я принял решение:
— Макс, дедушке надо помочь. С ним легче в замок попасть будет.
Дождавшись, пока бочка наполнится водой, мой соратник подошел и, ухватившись, рывком вытащил ее из воды. Старик не протестовал. Донеся ношу до тележки и плюхнув ее туда, Макс злобно сплюнул, выражая свое отношение к происходящему, и, покосившись на меня, скрестил руки на груди.
— Я ее не потащу!
— Тише, тише. Я тебе шоколадку дам… потом. Как только в туалет захочу сходить, сразу же дам. Дедуля за нас словечко замолвит, за помощь-то. Так что ручки в руки — и вперед.
Гаррох вслушивался в наш разговор, гадая, о чем толкуют чужеземцы. Насупившись, Макс впрягся в тележку и покатил ее, не дожидаясь нас. Улыбнувшись старику, я последовал за ним.
Замок ждал.
* * *
Вблизи все оказалось еще красивее, чем издалека. Монолитные стены, сложенные из громадных каменных валунов, большие, метра три высотой ворота, из непонятного зеленого дерева, окованного железом, узкие бойницы в надвратных башнях, черными провалами смотрящие на нас. Замок внушал.
Впрочем, приглядевшись, я стал замечать обветшалость и запустение. Камень кое-где раскрошился от времени, бойницы толстым слоем покрывал мох, ворота чуть покосились и, по-видимому, давно уже не открывались на полную. Неужели замок заброшен, а старик живет здесь смотрителем?
Как оказалось, я был почти прав в своих предположениях. Зайдя в замок, Гаррох громко крикнул, созывая народ. Помимо старика, в замке проживали лишь пятеро: три женщины и двое мужчин.
Причем двое из них, по-видимому, были его семьей: Маррат или, как мы ее стали звать, Марта, жена Гарроха, и Пирр, его молодой сын, похожий чертами лица.
Остальные скорее всего были обслугой: две европейской внешности молодые служанки, Роззиэль и Леррен, тут же нареченные Рози и Лерой, а также непонятный, средних лет мужчина Борей, естественно, переделанный в Борю.
Познакомившись со всеми «методом пальца», я принял решение сблизиться с народом. А что еще сближает настолько, как совместная трапеза? Тем более что до нашего прихода все к этому и шло — аборигены вышли встречать гостей из-за накрытого стола.
Все население замка собралось на кухне, перешептываясь и разглядывая нас, пока мы уминали предложенный нам суп из непонятной, кислой травы, с мягкими, сочными кусками мяса. Недальновидно? Да, но… авось не отравят.
Спустя некоторое время после обеда я откинулся на спинку стула и, решив не оставаться в долгу, достал из стоящего рядом рюкзака бутыль газировки. Так и знал, что не зря ее тащу — сам эту дрянь не пью, а аборигенам в диковинку.
Указав всем присутствующим на бутылку, я поставил ее в центр стола и стал медленно откручивать крышку. Ух, что сейчас будет…
Все судорожно вздрогнули и резко отшатнулись от раздавшегося зловещего шипения. Пирр, сидящий ближе всех, тем не менее, с собой совладал и, собрав остатки мужества, замер, наблюдая за бутылкой.
Жестом фокусника я извлек пластиковые стаканчики по числу людей и стал разливать прозрачный напиток, пенящийся пузырьками.
Все заворожено наблюдали за действом. Макс хмыкнул:
— В книжках читал, что в древности такие вина были. Редкие, заморские. Они в бочку с жидкостью воздуха накачивали и трясли долго. А потом к столу сразу после открытия подавали. Шипучие сорта, так сказать. Редкость.
— Судя по реакции, здесь такого не ведают. Вон как вылупились.
Отпив первым, тем самым показывая, что жидкость — не отрава, я протянул один из стаканчиков Гарроху, как самому старшему. Тот с опаской принял подношение и, поднеся ко рту, принюхался.
— Пей! — улыбнулся я, закончив разливать и закручивая крышку с самодовольным видом. Гаррох никак не мог решиться. Пришлось еще раз у всех на виду отпить, показывая, как это делается, и погладить себя по животу с довольной улыбкой.
Наконец старик приник к стакану и, хлюпая, принялся пить. Все настороженно ожидали реакции, а ему хоть бы хны — вон, аж зажмурился от удовольствия. Допив и выдохнув, Гаррох промокнул рот рукавом и замер, прислушиваясь к своим ощущениям. И, видимо, одобрив, возбужденно заголосил на своем языке, указывая жителям замка на стаканчики. Точно понравилось.
Осмелев, все схватили свои порции и, отпивая, принялись ожесточенно жестикулировать, обсуждая друг с другом диковинный напиток. Гаррох степенно поклонился мне — мол, уважил, чужеземец. Вернув поклон, я хитро посмотрел на Макса.
— Аборигенов дурить — не мир захватить. — Молчаливое пожатие плечами в ответ. Рифмоплет, тоже мне.
Впрочем, и то верно.
Вечер подкрался незаметно. Электричества тут нет, так что как только стемнело — все принялись собираться на боковую. Для ночлега нам выделили одну из гостевых комнат замка, но воспользоваться стоявшими вдоль стены кроватями я не рискнул. Особенно большие подозрения у меня вызвал слежавшийся тюфяк из соломы, играющий здесь некое подобие матраса. Да ну его к черту, клопов кормить. Ничего… Потихоньку, полегоньку — и этот мир будет наш, а там и до комфортной жизни недалеко. С такими незатейливыми мыслями я расстелил походный коврик и начал укладываться спать.
Устроившись поудобнее, я закрыл глаза и принялся строить планы на завтрашний день.
— А что мы будем делать завтра вечером, Дмитрий? — хмыкнул рядом Макс.
— То же, что и всегда, камрад. Попробуем завоевать мир, — зевнув, ответил я.
Нас ждал новый день… и новый мир.
* * *
— Эй, герой, просыпайся. Быстрее давай, времени мало.
Сознание щелчком включилось, и, резко открыв глаза, я с интересом уставился на окликнувшего. Сонливости как не бывало. Напротив меня стоял совершенно седой дед с опрятной бородой по пояс, одетый в белый бесформенный балахон и с посохом наперевес. Посох, к слову, тоже был белый.