С этими словами он пихнул ее внутрь салона и захлопнул дверь.
Обошел машину и сел за руль. Лера съежилась на сиденье, стараясь быть как можно дальше от него.
— Ты что, припадочная? — спросил мужчина.
— Сам ты припадочный, — огрызнулась Лера.
— Тогда хватит трястись. У меня нет обыкновения заталкивать в машину малолетних дур. Для этой цели я могу найти кого-нибудь подоступнее, у нас сейчас с этим просто. И у кого с головой все в порядке.
— А у меня все в порядке! — разозлилась она, — я просто на дверь налетела.
— Вот-вот, — он хмыкнул и засмеялся, — послушай, это не мое, конечно, дело, но учти, на иглу легче сесть, чем слезть с нее.
Лера повернулась к нему с отвисшей челюстью.
— Я что, по-вашему, наркоманка?
— Ну, не знаю. Куда тебя везти?
— Я никогда не кололась. И таблетки не глотала, и ничего не нюхала.
— Ладно, ладно, — он достал сигареты, — может быть, ты и не куришь?
— Я… Если это не травка, то да.
— Это не травка, — мужчина снова рассмеялся, — это «Давыдоф». На, держи, — он сунул ей сигарету, — итак, куда тебя везти?
— Общежитие технического университета, — сдалась Лера, затянувшись.
— Слава Богу, — он повернул ключ в замке зажигания и машина мягко выехала на проезжую часть улицы, — значит, иногородняя студентка?
— Да.
— И какой курс?
— Четвертый.
— О, стало быть, уже почти не студентка.
— Угу, — Лера вновь потрогала лоб.
Было уже не так больно, как раньше, но голова казалась огромной и гудела, словно колокол.
— Приложи лед, когда домой вернешься, — посоветовал ей мужчина, — говорят, помогает. И не пей больше столько пива.
— Я выпила всего одну банку, — запротестовала Лера.
— Наверное, это была трехлитровая банка.
— Маленькая, всего ноль три литра. Там, в «Каравелле» такие цены, что лучше удавиться.
Он сдавленно фыркнул.
— Значит, ты ничего не пила, не нюхала, не курила и даже не кололась. А в чем тогда дело?
— Ни в чем, — Лера отвернулась к окну.
— Ну, ни в чем, так ни в чем.
Машина остановилась у общежития. Мужчина вышел наружу, открыл перед Лерой дверь и взял ее за руку:
— Пойдем, провожу.
— Сама дойду, — отозвалась она.
— Слушай, не идиотничай. Ты башкой стукнулась, еле на ногах стоишь. Кстати, как тебя зовут?
— Какая разница! — скрипнув зубами, ответила девушка.
— Большая. Меня, например, зовут Олег.
— С чем вас и поздравляю.
Олег засмеялся, придерживая ее за руку и направляя к двери.
— «Собака бывает кусачей только от жизни собачьей…», — замурлыкал вдруг он, — кто же тебя, девочка, обидел?
— Пошел ты.
— И это за мою доброту. Вот наука, не связываться впредь со стукнутыми.
— Ну и отпусти меня. Вот дверь, доплетусь как-нибудь.
— Э-э, нет. Дверь — опасная штука, зайчик. А голова-то у тебя одна.
— Не твоя печаль — моя голова.
— Точно, — Олег открыл дверь и ввел ее вовнутрь.
— Лерка! — ахнула вахтерша, — что опять? Батюшки, шишка-то какая!
— Ага, значит, это не в первый раз, — сказал Олег.
— Боже мой! — тетя Галя уже спешила к ним, — что с тобой, Лера? Позавчера влетела как пуля, думала, дверь снесешь, а сейчас…
Олег громко расхохотался.
— Тетя Галя! — взревела Лера.
— Ну и ну, я так и думал. Значит, это ваше сокровище?
— Студентка, — вздохнула тетя Галя, — и вроде спокойная такая, тихая. Что она, что соседка ее из четыреста пятой.
— Тихие — они самые опасные, — посетовал Олег с притворным сочувствием, — значит, она в надежных руках. Что ж, я пойду. Спокойной ночи.
Помахав рукой разъяренной Лере, он вышел за дверь.
— Кто это? — спросила вахтерша.
— Идиот, — бросила девушка и развернувшись, направилась к лестнице.
Ей было неловко и в то же время она полыхала от злости. Он издевался над ней! Убивать таких надо. Но с другой стороны, маловероятно, что именно он и является тем маньяком из парка. Уж он бы не преминул завезти ее куда-нибудь и придушить.
Поднимаясь по лестнице, Лере пришло в голову другое. А что, если он убивает только в парке? Ну, вот приспичило ему делать это именно там. Тогда, возможно, она избежала большой опасности, сев в машину. Обдумав все это, Лера зареклась ходить на ночные дискотеки в одиночестве.
Она долго рылась в сумочке в поисках ключей. В коридоре, как обычно, было темно, половина лампочек давно перегорела, а менять и не спешили. Тем более, что сами студенты, не терзаясь угрызениями совести, выкручивали эти самые лампочки, проявляя чудеса сноровки и ловкости, балансируя при этом на двух кривоногих табуретках. Разумеется, выкручивали для того, чтобы поменять на перегоревшие в своих комнатах. Так что, жаловаться в данном случае было не на кого.