Студенты в группе встретили ее пораженным молчанием. Все двадцать человек уставились на нее, как на какую-то диковину. Не устоял даже преподаватель, ехидный мужик, мнящий себя непризнанным гением. Он ничего не спросил у нее насчет этих царапин. Весь вечер накануне он мечтал, как пропесочит эту безголовую, взбалмошную Белецкую, у которой в голове гуляет не ветер, а настоящий ураган, но сейчас, взглянув на ее лицо, напрочь забыл, что вообще собирался кого-то спрашивать. Вместо этого он устроил самостоятельную работу на час, а в оставшееся время велел студентам приниматься за курсовую, пока он будет их проверять.
Лере он поставил «четыре» и даже участливо спросил, когда она подошла, чтобы забрать свою тетрадь:
— Все в порядке? Вы бы в больницу сходили.
Девушка глупо открыла рот и некоторое время собиралась с ответом. Наконец, выдавила:
— Да, Сергей Михайлович, я обязательно схожу.
На перемене довольные сокурсники наперебой поздравляли ее с тем, что она так удачно упала.
— Это надо же! — восторженно восклицал один из них, — никого не спросил! Дал самостоятельную! Да эта самостоятельная — тьфу! Плюнуть и растереть. Я половину с конспекта скатал, пока он не видел.
— Да, если б он стал спрашивать, нам бы не поздоровилось.
— Колись, Лерка! Нарочно упала?
— Делать мне больше нечего, — отмахнулась она.
— Не-е, — протянула одна из сокурсниц, — нарочно у нее бы так не получилось.
— Молодец, всю группу спасла!
Ее хлопали по плечу и жали руку. Лена качала головой, но не вмешивалась.
— Тебе повезло, — сказала она позже, — в самом деле, удачно расцарапалась. Чудеса, он тебя пожалел даже.
— Сама удивилась, — хмыкнула Лера, — «вы бы в больницу сходили»! Так спросил, словно нормальный человек, а не крокодил.
— Даже у крокодилов такое случается, — захихикала соседка, — редко, правда, но главное, не пропустить такой момент.
— Ты прикинь, — удивлялась та, — он мне четверку поставил.
— Да? — Лена вытаращила глаза, — и мне. Но я-то готовилась.
— А я что делала? Вчера пять часов над учебником сидела.
— Ну да, — после минутной паузы отозвалась девушка, — что у нас сейчас?
— Бухгалтерский учет, — пояснила Лера.
— А. Ну что ж, готовься.
— К чему?
— К новым расспросам. Можешь для разнообразия сказать, что сама себя расцарапала. В припадке ярости. Тогда к тебе вообще никто привязываться не будет.
И Лена засмеялась. Соседка скривилась. Вопросы по поводу лица ей уже порядком надоели. Все спрашивали одно и тоже, словно сговорились. Хоть бы кто-нибудь придумал что-нибудь более оригинальное.
Ее желание исполнилось. Один из преподавателей участливо спросил:
— Вы упали на колючий куст?
Студенты радостно взвыли. Это показалось им невероятно смешным.
— А что? — прошептала Лена, когда ажиотаж немного схлынул, — это звучит гораздо правдоподобнее. Если б я не знала тебя так, как знаю, то подумала бы, что ты врешь. Но после того, как ты шлепнулась в лужу, споткнувшись на ровном месте, я уже ничему не удивляюсь. От тебя всего можно ожидать.
— Есть хочется, — без связи с происходящим отозвалась Лера.
— Да, и мне тоже. На большой перемене сходим в столовую. Иначе я тут не высижу.
Придя к одному и тому же выводу, они замолчали и начали слушать лекцию, которая уже минут десять как шла полным ходом.
После занятий Лена вместо того, чтобы отправиться с Лерой в общежитие, помахала ей рукой, с усмешечкой сообщив, что идет на свидание.
— С кем? — поинтересовалась Лера.
— Он — классный парень. У него, конечно, не «вольво», но вполне приличная «тойота». К ужину не жди. И вообще, может, я и ночевать не приду.
— Ясно, — понятливо усмехнулась Лера, — с вами все ясно, девушка.
— Займись чем-нибудь дома. Свари что-нибудь, что ли. А то с голоду помрешь.
— Ага.
— Лентяйка ты, вот кто. Знаю, придешь и завалишься на кровать.
— Откуда знаешь?
— Можно подумать, это в первый раз, — хмыкнула Лена, — ладно, мне пора.
— Удачи, — кивнула ей девушка.
— Поставь примочки на морду лица, — хихикнула Лена, — холодная заварка. Говорят, помогает. Пока.
Лера пару мгновений смотрела ей вслед, а потом развернулась и поплелась к общежитию. Все так гадко, что хуже не бывает. Хотя, если подумать, с чего? Ведь все закончено, маньяка больше нет. Никто больше не будет душить девушек в парке. И кто скажет, что это плохо — сам маньяк. Но почему же ей так паршиво? Тут радоваться нужно. Хотя, чему радоваться? Она до сих пор помнила холодную тяжесть пистолета в руках, толчки от отдачи, запах пороха и грохот. «Бам, бам, бам, бам!» Огненные точки в глазах и человека, словно снесенного ураганом.