Маргарита. Агрессивна, импульсивна, темпераментна. Может? Может. И юмор есть. Хоть и специфический. Если она, то вряд ли с серьезными намерениями. Так. Яд сцедить. Уж лучше на бумагу, чем на кухонный ножик, а потом им и приласкать… М-да. Вариант рабочий.
Татьяна. Пожалуй, она — главный претендент. Точнее, была бы, если бы проявляла к Стасу хоть какой-то интерес. Но идея любопытная. Девочка с потенциалом лидера. Вон как быстро отреагировала на опасность в его лице. Пока остальные спрятались за воображаемым кустиком и трясли хвостиками, эта отлаялась за всех. Напоследок еще и за ляжку цапнула. Для профилактики. Может, однозначно. Только оно ей надо?
Ольга? Вряд ли. У этой материнский инстинкт гипертрофированный. Впрочем, женщины — непредсказуемы. А женская логика рациональными методами необъяснима. Возможно, это всё проявление заботы. Мол, не волнуйтесь, девочки, ничего страшного в мужчине-гинекологе нет. Забота о будущий мамочках. Шарфик надел? Обед скушал? Теплые носочки не забыл? Бабу поимел? Нет? Нехорошо. Для здоровья необходимо. Желательно пару раз в неделю. Но хотя бы раз. Очень такая… забота. Правда, тезис о «групповухе» в эту картину не укладывается. Но отбрасывать не будем. Пусть живет.
Итого. Ху их ху, пока не понятно, но интересно.
Станислав Борисович еще раз взглянул на листок и подумал, что всё-таки палку перегнул. Но вымарывать не стал. Что уж. Однако ниже дописал: «А вы мужчину с какой стороны предпочитаете?» Потом подумал, и дописал ниже свой сотовый. Ожидание по полдня напрягало. Убрал листок в ящик и занялся картами новеньких.
Глава 8
— Вы как хотите, а я побежала, — отмерла Марго, когда дверь за Дежневым захлопнулась. — А то СтасБорисыч нам щаз тотальный холокост устроит.
Она подскочила с кушетки, как теннисный мячик от корта.
— Холокост — это же когда евреев, — проявила эрудицию Оленька.
— Я тебя умоляю, — Маргарита развела поднятые ладони от себя вниз. — Когда зав в таком настроении, у него все евреи, кроме Фриды Марковны.
И подорвалась по делам.
— Гель, ну что там с мужичиной рядом? — жалобно попросила Оля.
— Это мужчина-партнер. Но здесь такие не водятся, — она подмигнула. — Всё, девчонки, пока. Увидимся!
Она сделала «чмоки-чмоки» и тоже упорхала. А в дверь заглянула первая беременяшка.
После завтрака Таня готовила капельницы, когда в процедурную заглянула Лидия Геннадьевна, медсестра из Ольгиной смены, и сказала, что Дежнев велел Татьяне подойти в пятую палату. Прямо сейчас.
Если бы поймал, или просто решил устроить разборки, позвал бы в ординаторскую. Или в кабинет УЗИ, где, как пугали опытные, у Дежнева хранился «ковер», на который вызывались особо провинившиеся. Но Станислав Борисович приглашал в палату во время обхода. Наверное, какой-то любопытный случай, решила Таня, поправила волосы под колпаком и направилась, куда сказали.
— Это Татьяна Егоровна, наш ординатор, — представил ее заведующий. — Она будет присутствовать при обходе. Валентина, — обратился он к девушке, на краешке кровати которой он сидел. — Скажите, пожалуйста, какой у вас срок беременности?
Девушке на вид было лет двадцать, не больше. Она была худенькой до изможденности. Лицо со впалыми щеками почти просвечивалось. Халат девушки был развязан, а сорочка поднята, открывая животик, округло выступающий над простым хлопковым бельем.
— Девять, — ответила пациентка.
Девять? Какие девять? На девяти неделях матка еще не выходит за пределы тазовых костей.
— Вы обращались гинекологу по поводу беременности? — продолжал задавать вопросы заведующий.
— Да, конечно, — закивала девочка. — Врач сказала, у меня двойня, — улыбнулась она. — Видите, как быстро растут.
— Вы делали анализ на ХГЧ?
Валентина закивала.
— По анализу врач и определила, что двойня.
— А на УЗИ вас направляли?
— Зачем? — удивилась пациентка. — Врач сказала, что часто делать УЗИ вредно для ребенка. В двенадцать недель и пойду.
Татьяна уже поняла, к чему ведет Станислав Борисович, и, увы, никаких двенадцати недель у нее, похоже, не будет. Случай действительно был редкий, где-то один на тысячу.
— Как самочувствие? Есть жалобы?