— Возможно, но только сейчас речь идет вовсе не о серийном убийце.
— Вы так считаете? А мне кажется, что три одинаковых убийства уже представляют закономерность.
— Послушайте, Мэтью, ведь между этими событиями имеется промежуток времени в десять лет. Далее. Двое убитых были мужчинами, а одна — женщиной. Кроме того, все трое имели отношение к Джинкс Кингсли. На серийного убийцу этот преступник не похож.
— Пока что не похож, — заметил Мэтью. — Но, должен напомнить вам, что в настоящее время он начинает стремительно терять контроль над собой. Разве не так? Вспомним Джеффри Дэмера. Тогда между первым и вторым убийствами прошло девять лет, зато в последующие четыре года он успел убить пятнадцать человек! Ну, а если следующая жертва погибнет, истекая кровью, от ударов кувалдой, вы все еще будете твердить, что этот негодяй не является серийным убийцей? — Молодой человек не мог не заметить скептического выражения лица доктора. — Да и кстати, ведь никто ничего не знает о том, чем это чудовище занималось все эти десять лет. Могу биться об заклад, что он находил какие-то другие способы давать выход своей агрессии. Вам бы следовало побеседовать с моим отцом. Ему приходилось защищать подобных психов на суде. Они, как правило, чертовски умны и изворотливы. И вот что я еще хочу добавить: на месте Джинкс я тоже предпочел бы страдать амнезией.
— Все, что от нее требуется, так это назвать его имя.
— А это означает, что таким образом она полностью выдаст его. Доктор, спуститесь на землю. В данный момент она сама является подозреваемым номер один. Отсюда следует, что ей необходимо подвести под подозрение кого-либо другого. Именно в этом и состоит игра, как считает полиция. Для этого ей потребуются и какие-то доказательства, которых, как мне кажется, она не имеет. Мое мнение таково, что сейчас она старается выиграть время, пока не вспомнит нечто такое, что позволит, наконец, схватить настоящего преступника.
— Сейчас она действительно находится далеко не в выигрышном положении.
Мэтью ловким щелчком отбросил окурок на асфальт.
— Не забывайте и того, что один раз ей уже приходилось переживать нечто подобное, когда погиб Рассел. И ей прекрасно известно, что происходит в том случае, если преступник так и остается ненайденным. Близкие и друзья жертвы постоянно испытывают чувство вины и портят друг другу нервы в течение всей жизни. Подозрение — препротивнейшая штука, док. Я это уже проходил. Мой старик обвинял меня в таких ужасных вещах, что и вспоминать не хочется. И не потому, что я к ним причастен, а из-за страха, что я мог бы сотворить нечто подобное.
— И она сказала вам, кто это?
— Ей не было смысла делиться со мной такой информацией. Что может сделать для нее простой наркоман? Ей надо рассказать об этом собственному отцу. По-моему, он единственный человек, способный разобраться с негодяем раз и навсегда.
Алан нахмурился:
— Но вы не стали ей советовать поступить именно так?
— О Господи! Да за кого вы меня принимаете?
— Вы сами понимаете, Мэтью, что вы должны быть во всем честны и любые ваши действия не должны расходиться с общепринятыми правилами, а тем более с законом.
Мэтью усмехнулся:
— Я знаю, что такое честность, док.
Но в этом-то как раз доктор и сомневался.
В клинике Найтингейл числилось два садовника. Они уже закончили работу и собирались уходить домой, когда к ним подошел доктор и справился насчет кувалды. Оба мужчины согласно закивали, припомнив, что такой инструмент действительно хранился в пристройке и всегда лежал там. Во всяком случае, до той ночи, когда на доктора было совершено нападение.
— Я пользовался ею пару недель назад, — добавил один из садовников. — Мне надо было починить забор у запасного выхода.
— Вы не могли бы поточней припомнить, куда положили эту кувалду, когда закончили работу?
Садовник кивнул в сторону своего молодого коллеги:
— Том отнес ее на место, как всегда.
Алан повернулся к юноше:
— Вы не могли бы показать мне, в какой именно сарайчик вы ее положили?
Последовала пауза. Наконец, молодой человек заговорил:
— Я никуда ее не клал, — признался садовник, неловко переступая с ноги на ногу. — Я забрал ее домой, потому что отец ремонтировал дом и попросил одолжить ее на пару дней. Я подумал, что в этом нет ничего страшного. Мы забираем ее домой раз в полгода, не чаще, да и отец очень бережно относится к инструменту, как к своему собственному, честное слово…
Полицейский участок Ромсей-роуд, Винчестер.
7 часов 15 минут вечера.
Когда Фрэнк Чивер вернулся в свой кабинет, то на своем столе он нашел записку от секретаря. День у старшего детектива не задался. После того, как он вернулся в Солсбери, Фрэнк обнаружил, что птичку из клетки уже выпустили.
— Мы не могли его долее задерживать, — виновато пояснила Блейк. — И, если хотите знать, его адвокат выдал нам еще один снимок, когда уходил отсюда. — Она передала Чиверу фотографию. — Мне кажется, что это скорее заинтересует вас, чем нас. А еще адвокат проинформировал нас о том, что отсюда до Редкара как минимум пять часов езды и еще столько же потребуется, чтобы вернуться обратно.
Старший детектив вгляделся в снимок, где Майлз и Фергус делали ставки на ипподроме. На фотографии, сделанной в Редкаре, Кливленд, стояли время и дата, когда был сделан снимок — 15:10, 13 июня.
— Но откуда Адаму Кингсли было известно о том, что Лео и Мег убили именно тринадцатого? — подозрительно хмыкнул Фрэнк. — Мы до сих пор не уверены в точном дне их смерти.
— Потому что именно тринадцатого его дочь совершила попытку самоубийства, — нетерпеливо вставил Мэддокс.
С недовольством вспомнив этот неприятный эпизод, Чивер, наконец, принялся читать оставленную секретарем записку.