— Идея! — вдруг Виктор кричит. Я вздрогнул даже.
— Знаешь, — говорю, — идеи твои последнее время как-то меня пугают…
Но оказалось, действительно неплохо придумал: в баню пойти! Впервые за все время ему действительно удачная мысль пришла!
— Точно! — говорю. — Согреемся хоть. И главное, будет что родителям сказать. Удивятся, конечно, слегка, но хоть поймут!
Спросили, где баня, пришли. Там огромные очереди оказались — за билетами и потом — в гардероб. Но мы ловко без билетов проскользнули, свободную скамейку увидели, разделись. Вошли в мыльную. Красота!.. Жара!..
Витя говорит:
— Только от воды подальше держись!
Я удивился:
— Это почему?
Он говорит:
— Ну, вытираться-то нам нечем!
— А-а-а, — говорю. — Это да.
Сели на скамейки, сидим греемся.
Рядом здоровый такой мужчина, нальёт таз воды, потом закричит так радостно и водой ледяной себя окатит. А брызги на нас.
Я говорю ему, между тазами:
— Пожалуйста, брызгайтесь потише. Нам нельзя мокрыми быть.
Он даже глаза выпучил:
— Что за чушь? Пришли в баню, чтобы сухими быть? Это ж абсурд!
— Абсурд, — говорю, — не спорю, но так уж вышло.
Он посмотрел ещё изумленно, потом ушёл от нас подальше, как от безумцев. Глядим, соседу своему новому на нас показывает, удивлённо переговариваются, плечами пожимают.
Уже не первый случай, кстати, когда нас за ненормальных принимают!
Говорю Вите:
— Давай все-таки мыться! Не может быть, чтоб у банщика не было, чем вытереться!
— Посмотрим, — Витя говорит.
Выходим в предбанник — действительно: в гардеробе на столе кипа простынь с чёрными печатями лежит.
Говорю:
— Дайте нам, пожалуйста, две простыни, мы заплатим.
Он говорит:
— Талоны давайте!
Мы спрашиваем:
— А где их брать?
Банщик говорит:
— В кассе!
— Но касса же во дворе, как мы пойдём-то туда?
Гардеробщик говорит:
— А это не моё дело!
Я говорю:
— Ну дайте нам за деньги, какая вам разница!
— Нет уж, — говорит. — Неприятностей я себе не хочу! Велено только за талоны давать.
Говорю:
— Ну дайте нам просто так, а мы талоны потом вам принесём!
Он только зевнул, отвернулся и стал что-то в шкафу своём делать.
Витя говорит:
— Пошли назад, я замёрз!
Пошли обратно.
Да-а… Правильно папа мой говорит: «Все, кто без чёткой цели идёт, в нелепейших положениях оказываются поздно или рано».
Вернулись мы снова в мыльную, сели.
А брызги со всех сторон так и летят!
Главное, хоть волосы не намочить.
Взяли из пирамиды тазы сухие, надели перевёрнутые тазы на головы и сидим.
Вокруг нас уже удивлённая толпа собралась.
Какой-то парень с соседней скамейки стал водой на нас брызгать. Брызнет — и хохочет, смех его, видите ли, душит! Брызнет — и хохочет. Тоже — шутник!
А нам не до шуток. Уйти отсюда не можем, и здесь дальше находиться тоже опасно.
А шутник этот всё брызгает, брызгает — не устаёт! У Вити вдруг терпение лопнуло — отбросил он со звоном свой таз, к парню этому подскочил, выхватил таз его и на себя вылил.
— Этого ты добивался?! — закричал.
Потом как закричал:
— Э-эх!!
Разбежался через всю мыльню и с ходу ласточкой в бассейн нырнул! Появляется голова его над водой:
— Давай, — говорит. — Замечательно. Освежает!
И я тут подумал: «Э-эх, если всего бояться, думать всегда: а что потом? — так никогда ничего и не сделаешь!»
Тоже крикнул я на всю баню, разбежался — и ласточкой в бассейн!
Остальные, понятно, сразу же вышли оттуда, а мы стали с бортиков прыгать, потом даже с плеч друг у друга!
Потом в предбанник выскочили, довольно бодрые, Витя к окну подбежал и быстро-быстро стал занавеской вытираться.
Гляжу, банщик побагровел. Но и оцепенел — с места сойти не может. Понял я — плохо сейчас будет — другую занавеску схватил, быстро-быстро стал голову тереть.
Наконец банщик сорвался, бросился, и с ним ещё несколько помощников.
— Возмутительно! — кричит. — Распустились! Хулиганье!
Прямо в занавески нас замотали и по коридору к директору повели.
— Вот, — банщик директору говорит, — занавесками вытирались, хулиганьё!
Директор говорит:
— Почему ж вы занавесками вытирались, они же для красоты!
Мы говорим:
— Нечем больше. Полотенца не взяли, а талоны на простыни забыли купить.
Директор говорит банщику:
— Что ж ты — не мог ребятам простыню дать?
Банщик:
— Очень надо мне — из своего кармана давать! Другие пусть дают, а я бедный!
Директор говорит: