Следующие пятнадцать минут Джинкс испытывала настоящую паранойю. Раз десять она протягивала ладонь к телефону, стоявшему на прикроватной тумбочке, и тут же, словно обжегшись, отдергивала руку назад. Спокойствие и уверенность покинули ее вместе с памятью. Сейчас Джинкс боялась, что кто-то станет подслушивать ее разговор. Кроме того, ей казалось, что все, произнесенное ею, будет выглядеть со стороны глупостью. Ровно в восемь тридцать, если верить цифрам, горящим в углу экрана телевизора, она приглушила звук, ухватилась за телефонную трубку и быстро набрала знакомый номер.
— Алло, — послышался бодрый голос, который, как ни странно, принадлежал восьмидесятитрехлетнему человеку.
— Полковник Клэнси?
— Да.
— Это Джинкс Кингсли. Скажите, вы сейчас не очень заняты? Я хотела бы побеседовать с вами.
— Моя милая девочка, ну, конечно, я свободен. Как ты себя чувствуешь?
— Хорошо. А вы?
— Тревожусь! — почти выкрикнул полковник. — А если честно, то я очень волнуюсь за тебя. Я чувствую себя немного виноватым, Джинкс, и Дафна тоже. Нам надо было поступить тогда по-другому… Подожди-ка, я прикрою дверь. Этот проклятый телевизор включен на полную громкость. Там сейчас крутят какой-то ерундовый старый фильм, но Дафна его очень любит. — Джинкс услышала, как трубка стукнулась о маленький журнальный столик в холле, затем хлопнула дверь и где-то совсем далеко залаял Геббельс, кроткий йоркширский терьер. — Ты меня слушаешь? — раздалось через несколько секунд.
Джинкс почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы признания. Ей почему-то всегда казалось, что этот старик намного серьезнее и свирепее своей собачки, и на самом деле его надо было называть «полковник Геббельс», а терьера — просто «Клэнси».
— Да, конечно, и мне очень приятно поговорить с вами. — Она на секунду замолчала, не зная, что сказать еще. — А как поживает Геббельс? — И вот уже в который раз удивилась, почему они так странно назвали своего песика. Может быть, она знала об этом раньше, только уже забыла, или относилась к этой необычной кличке как к самому собой разумеющемуся, так же, как и к другим проявлениям эксцентричности своих соседей?
— Как всегда, страдает от блох. Дафна выкупала его, и сейчас он больше похож на мокрый мохеровый свитер. Нелепое и смехотворное существо.
«Интересно, к кому относится это сравнение — к терьеру или к собственной жене?» — пронеслось в голове Джинкс.
— Я беспокоилась за свои цветы, — проговорила она, подыскивая нейтральную тему для разговора и одновременно вспомнив, что у соседей имелся запасной набор ключей от ее дома. — Вас не слишком затруднит время от времени поливать их?
— Мы ухаживаем за ними каждый день, Джинкс. Мы же знали, что тебе это будет приятно. Все растения чувствуют себя отлично, кроме того, в комнатах чисто и прибрано. Одним словом, дом уже готов тебя принять, как только ты поправишься.
— Огромное вам спасибо.
— Ну, это самое малое, что мы смогли сделать для тебя.
Наступила неловкая пауза, во время которой Джинкс судорожно пыталась найти еще что-нибудь, чтобы продолжить разговор. — Запишите, пожалуйста, мой номер телефона. Я нахожусь в Солсбери, в клинике Найтингейл. — Она прищурилась, разглядывая цифры, выбитые на аппарате. — Правда, я не знаю кода, но дальше следует два-два-один-четыре-два-ноль. Это на всякий случай.
— Готово, — отрапортовал полковник. — Так ты говоришь, что чувствуешь себя нормально? Рад слышать. Значит, там за тобой прекрасно ухаживают, верно?
— Да.
— Голос у тебя довольно бодрый.
Еще одна пауза, после которой они заговорили одновременно:
— Ну, тогда я пожелаю…
— Полковник…
— Да?
— Пожалуйста, не вешайте трубку. Это еще не все. — Женщина внезапно заволновалась. — Моя мачеха говорила, что вы спасли мне жизнь, когда я была в гараже. Это правда? Будто бы я закрылась там и включила двигатель, а вы успели вытащить меня, прежде чем я… ну… покончила с собой.
— А ты сама разве не помнишь? — обеспокоился Клэнси.
— Нет. — Она болезненно сглотнула. — Мне очень жаль, но это действительно так. Я вообще ничего не помню, то есть все то, что произошло после того момента, когда я гостила у родителей две недели назад. Правда ли, что Лео уже нет в доме? Я даже не знаю, кого еще я могла бы об этом спросить, и мне очень неудобно, что я надоедаю вам, но для меня это очень важно. Мне постоянно говорят такие вещи, которые вообще не укладываются у меня в голове. То, что я напилась и пыталась покончить с собой. Но я… просто… о Господи! — Она закрыла рот рукой, почувствовав, что вот-вот расплачется. Вешай трубку, глупая женщина.
— Ну, ничего страшного, — послышался успокаивающий голос полковника. — Боже мой, раньше на моем плече рыдали и сильные здоровые мужчины. Тебе нужно все знать, и это понятно. Твоя мачеха — хорошая, милая женщина, но если она хоть чуточку похожа на Дафну, то, разумеется, могла кое-что напутать. Правда, я и сам не очень-то многое знаю, — предупредил он. — Ты же сама помнишь, что я не любитель совать свой нос в чужие дела, особенно, когда меня об этом не просят.
— Да, это так. Вы самые лучшие соседи. — Странно, но она всегда ладила с ним и понимала с полуслова. Наверное, так же к нему относились и все остальные.
— Лео уехал уже больше недели назад, Джинкс. В тот самый вечер, когда ты вернулась из Гемпшира. Надеюсь, ты не посчитаешь это неуважением с моей стороны, но я даже рад, что ты отделалась от него. Я никогда не любил этого типа, даже его манеру одеваться. Ты была для него чересчур хороша. Самое забавное то, что я ведь разговаривал с тобой в субботу, и тебя его побег ни чуточки не расстроил. «Этот ублюдок просто заманил меня, а потом бросил, полковник», — заявила ты мне тогда. — Клэнси сдержанно усмехнулся в трубку. — А в воскресенье я неожиданно обнаруживаю тебя в гараже. В общем, если быть совсем точным, панику поднял Геббельс. Он словно прилип к дверям и лаял так, словно спятил окончательно. — Клэнси замолчал, и Джинкс ясно представила себе, как в эту секунду полковник взбивает свои пышные усы и расправляет плечи. — Короче говоря, я вытащил тебя на свежий воздух. Хотя надо было бы вызвать врача, у меня ведь неподалеку живет приятель. Я очень расстроен, что не сделал этого, если уж быть откровенным до конца.
— Мне очень жаль. А я вам ничего тогда не сказала? То есть не было никаких объяснений или чего-нибудь подобного? — Джинкс судорожно сжала трубку. — Я просто не могу поверить… ну, вы понимаете. Не из-за Лео же все это случилось…
— В общем, я с тобой полностью согласен. Лично я считаю, что это был несчастный случай. Ты завела двигатель, а двери гаража захлопнулись, и все такое. Ты ведь не приделывала никаких шлангов к выхлопной трубе, верно? Дело в том, что ты вполне могла натворить всяких глупостей, если учесть обстоятельства. Но все равно ты очень быстро пришла в себя, шутила с нами и упрашивала Дафну не волноваться. Даже звонила кому-то из своих друзей и договаривалась о встрече. Моя старуха, конечно, настаивала на том, чтобы позвать доктора, но ты ей не разрешила. «Я великолепно себя чувствую, миссис Клэнси, — заявляла ты, — а если я здесь задержусь, то опоздаю». Больше всего меня напугало то, что ты раздавишь несчастного Геббельса, так ты его тискала и целовала. — Полковник мрачно усмехнулся. — Ты еще добавила, что с этой минуты в твоей постели не будет никого, кроме, разве что, маленькой собачки.
Джинкс задумчиво ущипнула себя за щеку.
— Тогда почему Бетти считает, что я пыталась покончить жизнь самоубийством? — Голос женщины стал удивительно спокойным.
— По той причине, моя девочка, что если прилетела одна ласточка еще не значит, что наступило лето, но две, наверное, меняют суть дела. К сожалению, здесь есть и наша вина. Неделю назад к нам заявились полицейские и объяснили, что ты врезалась на машине в столб, и все выглядело так, словно ты намеренно решила распрощаться с жизнью. Потом они спросили нас, не случалось ли чего подобного с тобой и раньше. Ну, Дафна и выдала им все и насчет гаража, и как ты потом обещала больше никогда такого не повторять. Она еще добавила, какой негодяй этот Лео, ну, и, видимо, они достаточно быстро сделали свои выводы. Глупая старуха, — с нежностью добавил полковник. — Хотя она рассказывала это все не со зла и сейчас очень переживает за тебя, ругая себя за свой длинный язык. Я, конечно, как мог, попытался исправить ее ошибку, убедил их насчет того, что это на тебя совсем не похоже, но, как мне кажется, я просто бился головой о непробиваемую стену. — Клэнси снова прокашлялся. — Должен признаться, Джинкс, сейчас, поговорив с тобой, я и сам окончательно убедился, что это полная чушь насчет самоубийства. Ты всегда поражала меня своей стойкостью и способностью держаться до победного.