Когда Оборотень справился со своей порцией чая, мы пошли в комнату ворожеи. Та усалила нас на диван, а сама уселась напротив — за небольшой столик. Из стеклянного графина налила в глиняную миску воды. Бросила туда какие-то камушки. Как по мне, так они очень на обычную речную гальку смахивали. А может ей и были? Магия — штука странная. Особенно для меня. Мне до сих пор поверить в нее сложно.
Потом забормотала себе под нос что-то ритмичное. Но слов было не разобрать. И лишь после этого поглядев на нас начала говорить. Тихо, напевно, словно бы находясь в трансе.
— Крепко вы связаны. Все трое. Но лжи в ваших отношениях больше чем любви. Потому как обманываете не только друг друга, но и себя. Не так все началось. Не правильно. И поэтому покоя и мира меж вами нет. А искать пропавшего ты, девочка, не должна. Сама судьба этому противится. Ведь если найдешь сейчас вы так и будете одни и те же ошибки повторять. Не ищи его. Иначе сама потеряешься. Это твоего друга путь. У него в любом случае быстрее получится. Ты же, мальчик, смотри не глазами, а сердцем. А-то забыл ты про сердце.
— Где искать Лорда? — тихо, пытаясь не сбить настрой ясновидящей спросил Бажен. — Где он сейчас.
— Далеко. Очень.
— Как нам узнать, где он?
— У матери его спроси. Она знает. Лорд с отцом. Но сначала отвези девочку домой.
— Это опасно для нее?
— Нет.
— А в чем тогда причина?
Женщина грустно улыбнулась и покачала головой.
— Это даже полезно для вас будет. Наверное. Но нелегко. Судьба всегда свое берет. А с тех, кого ее обмануть пытается или слушать не желает, так, вообще двойную плату.
Мы с Баженом переглянулись. Правда, понимания это нам не прибавило ни на грамм. И я решилась:
— А нельзя ли как-то поконкретней?
— Нет, — ответила ворожея строго. — Нельзя. Иначе пласт реальности сместиться. Если вы будете в точности знать, что вас ожидает в будущем, то неосознанно попытаетесь его изменить. Люди плохо переносят предопределенность и неотвратимость. Особенно молодые и горячие. Не приемлите вы пути, с которого не свернуть. Теперь, идите, ребята. И храни вас Бог.
Нам ничего не оставалось кроме как встать и уйти, поблагодарив хозяйку за помощь. Оборотень задумчиво барабанил пальцами по рулю, ожидая пока машина прогреется. А я куталась в пуховик, пытаясь сохранить остатки тепла. Меня снова бил озноб. Притупившаяся боль в горле вспыхнула с новой силой. Хотя, это было нормально. Действие таблеток заканчивалось. Ведь прошло более трех часов, если мне не изменяет память. Пора повторить. И вздохнув полезла в сумочку. Антибиотик решила оставить на потом. Я все же себе не враг — на голодный желудок его глотать. А лимонный леденец бросила под язык. И буквально через пару минут почувствовала себя лучше. Правда, перед этим едва не заплакала от боли. Горло жгло просто невероятно. Но зато, результат не заставил себя ждать. Это в моем случае было важнее.
— Ну, у нас хотя бы есть отправная точка, — тихо, словно бы сам себе сказал Бажен.
Я кивнула и снова в машине установилась тишина. Небо начинало светлеть, окрашиваясь в ртутно-серый цвет. Пошел снег. Мелкий, похожий скорее на белую крупу. Парень скривился. Судя по всему, проблемы с видимостью, которые нам обеспечили осадки оптимизма ему не внушали.
— Поговори со мной, — вдруг попросил он. — Иначе я засну. А делать это за рулем крайне не рекомендуется. Я просто устал очень.
— Хорошо. О чем?
— Да пофиг. Хоть о моде, хоть о погоде. Можно даже о политике. Главное заснуть мне не давай.
— А может, остановимся где-нибудь? Поспишь часок.
— Нет. Холодно. Лучше до дома дотяну. Там и поспим. Говори.
— Слушай, а можно задать идиотский вопрос?
— Давай.
— А ты… правда оборотень?
— Действительно идиотский, — рассмеялся Бажен. — Конечно.
— А в кого превращаешься?
— В волка. Беленького такого.
— В полнолуние?
— Нет. Когда захочу. Я же темный.
— И?..
— Ох, — с улыбкой вздохнул он. — Все время забываю, что ты не в теме. Оборотни делятся на определенные классы. Первый. Светлые. То есть порождения этого мира. Рожденные не контролируют трансформацию и меняют ипостась в полнолуние. Вне зависимости от того хотят они этого или нет. Но при этом сохраняют разум. То есть способны себя контролировать. Звериная часть не имеет над ними власти. Потом идут Темные. То есть оборотни другого мира. Мы можем превращаться, когда захотим. Себя в момент трансформации осознаем. Ипостась тоже выбираем сами.
— То есть ты можешь превратиться в кого угодно, а не только в волка?
— Нет. Я неправильно выразился. Мы выбираем какую-то одну ипостась. Первоначальную. Без возможности передумать.
— А когда это случается?
— Лет в семь-восемь. Я волка выбрал, потому что в детстве Серого Волка боялся больше чем Бабу-Ягу. А что? «Придет серенький волчок и ухватит за бочок».
Я рассмеялась. Оригинальное решение проблемы. Ничего не скажешь.
— Классический пример влияния детской психологической травмы на жизнь взрослого человека.
— Волк — красивый зверь. Сильный. Выносливый.
— А главное, такой незаметный в условиях мегаполиса.
— Это… да. Но мне-то что? Хочу — оборачиваюсь. Хочу — нет. Хотя, надо будет за город съездить. А-то не знаю, сколько живу, как простой человек.
— А тебе нужно оборачиваться время от времени? Ну, чтобы навыки не потерять или что-то в этом роде…
— Нет. Потерять этот навык невозможно. Но мне давать волю звериной части все же надо. Хоть изредка — пару раз в год. Это своеобразная разрядка. Иначе нервы сдают. Но так не у всех. Отец мой вообще не обращался. Не хотел. Я, по крайней мере, в звериной форме его не видел ни разу. И ничего. Чудесно он себя чувствовал.
— И все?
— Нет, к сожалению. Есть еще и проклятые. Они не контролируют трансформацию, но еще и становятся одержимы жаждой крови. Иными словами, хотят убивать, причем не только, будучи в звериной форме.
— А проклятые — это значит… с ними что-то сделали? Магическое?
— Нет. Проклятыми называют сумасшедших. Тех, кто убил или попытался убить без причины. По нашим законам наказание за такое — смерть. За попытку убийства ребенка или беременной женщины смерть без судебного разбирательства. Кстати, неинициированная ведьма приравнивается к ребенку.
— Почему? Нет, я понимаю за ребенка. Хотя и тут вопрос спорный. Подросток подчас может быть и опасным. Все же колонии для несовершеннолетних — не пустуют. Но беременная женщина вполне может напасть. И оборотню ничего не останется кроме как защищаться.
— Ты не понимаешь. Мы не можем их убивать. Максимум оглушить. Обезоружить. Связать. А вот убивать — нет. Это идет в разрез с нашей природой. Это сильнее инстинкта самосохранения. Причем, светлый оборотень или темный — без разницы. Это, можно сказать видовая особенность. Ярко выраженная потребность защищать маленькую жизнь. Пусть, подчас и во вред себе. Это тот случай, когда лучше умереть. Потому что жить после этого будет невозможно. А если это внутреннее табу нарушено… он или она превращается в монстра, одержимого жаждой крови. Но я даже упоминания не слышал о том, чтобы темный когда-либо сходил с ума.
— А если это произошло случайно? Превышение рамок самообороны? Автокатастрофа?
— Нет. Что стать проклятым необходимо, чтобы действие было осознанным.
— Ты очень интересно рассказываешь.
— Спасибо за комплимент.
— Не за что.
— Еще что-нибудь узнать хочешь?
— Ну, не знаю…
— Подумай.
— Ладно. Расскажи все, что знаешь, про Ижен. А еще про то, что их связывает с оборотнями.
— Да, я не так уж и много знаю. Сказки в основном.
— Я не знаю даже сказок.
— А твоя мама разве не объяснила?
— Мама? — я усмехнулась. — Ее объяснения были скупы и поверхностны. Нельзя сказать, что я поняла из ее рассказа так уж много. Ну, Баж, пожа-а-алуйста…