Наивная. Нет, иной раз поражаюсь этим блондинкам. Ведь явно же хотела гадость сделать. А получилось, что действительно облагодетельствовала. Мне не идет золотой, оранжевый, красный и все оттенки пастели. Зато темные тона — мое все. Серый просто обожаю. Да и строгие линии чудесно подчеркивают фигуру. Вот если бы действительно в одно их своих расшитых золотом одела, то я выглядела бы обыкновенным пугалом, а так… смотрелась не хуже госпожи баронессы.
Да у меня был образ «бедной сиротки». Но никто не мог сказать, что перед ним стоит забитая компаньонка высокородной особы. Простые вещи нужно еще уметь носить.
Барон удивился нестандартному ходу, но супругу все же, похвалил, признав, что одета я скромно, но со вкусом. Именно так, как он хотел. Баронессу перекосило. А мы с Лииной изо всех сил сдерживались, чтобы не засмеяться.
А потом дамы снова были усажены в карету, и мы тронулись в путь. Часа через два на горизонте начали появляться ветхие домики с черепичными крышами. Потом мы имели счастье наблюдать бесконечные пшеничные поля и луга, на которых паслись овцы и козы. В общем, обыкновенная пастораль. Ничего интересного. Я ведь барышня провинциальная, хоть и городская. И подобные картины в своей жизни наблюдала не раз и не два. У нас чтобы из одного города в другой попасть и не проехать мимо пары-тройки деревушек… нужно очень постараться.
Еще через пару часов мы въехали в город. Если честно, то меня не впечатлило. Нет, не дремучее средневековье, конечно. Ближе к центру стоят дома в три-четыре этажа. По улицам гуляют хорошо одетые люди. А вот окраины — сплошные трущобы. Не дома, а развалюхи. Да и жители их не похожи на счастливых горожан из веселых чешских сказок.
Ненавижу нищету. Мне бы должно быть все равно. Наверное. Многим людям, если они никогда не знали нужды все равно, как живут «за чертой». Они словно бы не видят того, что делает с людьми постоянная нехватка денег. Я такого не знала. И на собственном опыте даже в лихие девяностые моя семья жила вполне нормально. А меня, как единственного ребенка все же баловали. Нет, нельзя было сказать, что дочка Романовых каталась как сыр в масле, но, когда узнала о том, что у многих семей нет денег на фрукты, мясо и молоко, а их дети ходят в обносках, доставшихся от старших братьев, сестер и соседских ребят, пришла в шок. Потом поняла, что такова жизнь. Кому-то достается больше, кому-то меньше. И ничего с этим поделать нельзя. Но все равно... тяжело мне на это смотреть. Обратная сторона аристократического общества такова, что за красивыми платьями, светскими приемами и роскошью, с которой обставлены их дома, стоят сотни и тысячи представителей «угнетаемого рабочего класса».
Но это не мой мир. И, Слава Богу, в общем-то. Хотя и мой не многим лучше. Мне иногда жаль, что я не блондинка, что умею смотреть чуть дальше собственного уютного мирка. Было бы проще не видеть.
— О чем ты думаешь? — с поистине детской непосредственностью спросила Лиина.
— О жизни.
— Истинная леди должна размышлять лишь о благом и возвышенном, — вставила свои пять копеек Клариссия. — Тогда ее лицо останется умиротворенно-прекрасным. А ваши ужасные гримасы: нахмуренные брови и сморщенный лоб… способствуют появлению морщин.
Далее шла полуторачасовая лекция о том, какими должны быть поведении и помыслы юных девиц. Под аккомпанемент нудных наставлений нам дурехам малолетним в исполнении леди Клариссии мы и подъехали к храму. И когда уже собрались выходить Леди Элоиза сурово посмотрев на меня и впервые за весь сегодняшний день подала голос:
— Милочка, а вы умеете делать реверанс?
— Да. Балетный. Придворный изобразить также смогу, — отвечаю я спокойно, но видя недоверие в глазах пожилой дамы, поясняю. — Все довольно просто. Наклонить голову вниз, словно бы кивая и замирая. Придерживая подол платья, завести правую ногу за левую, опираясь на подъем стопы. Спина прямая. Опустится вниз в реверансе, сгибая колени так, чтобы они смотрели в стороны, а не вперед. И опускаться вниз до тех пор, пока правое колено почти не коснется земли. Оставаться в этом положении пару секунд. Затем нужно медленно вернуться в исходное положение. И лишь после этого поднять голову.
— Все верно, — ничуть не смутилась она. — И не забудьте. Вы должны сделать реверанс первый раз, когда приветствуете герцога с наследником, а второй раз, когда они будут удаляться.
Храм чем-то напоминал протестантскую церковь. Снаружи — громоздкое здание из серого камня. Яркие витражные окна и массивные деревянные двустворчатые двери, распахнутые настежь. Ничего примечательного. Внутри также — без изысков. Непритязательные скамьи, расставленные симметричными рядами по обе стороны прохода, застеленного зеленым ковром. На мой взгляд красная дорожка смотрелась бы намного эффектнее. Никакой церковной атрибутики или чего-то на нее похожего я не заменила. Ни символов веры, ни статуй, ни икон или фресок. Только небольшое возвышение, на котором стоит купелеобразный камень из белого мрамора — видимо алтарь. И все! Даже обидно. Никакой экзотики бедным попаданцам.
Зал был практически заполнен народом. Женщины в красивых платьях. Мужчины... тоже, наверное. Я плохо в этом разбираюсь. Но у большей части вид такой, будто бы они клоунами в свободной время подрабатывают. Возникло ощущение, что я попала на конкурс самого яркого костюма.
Реверансы нам делать не пришлось. Лорд Николас скомандовал сесть где-нибудь и не создавать толчеи. Мы подчинились. Ли схватила меня за руку и потащила к свободным местам, которые она разглядела на пятом ряду.
Знаете, в чем заключается закон мирового свинства? Пять минут расталкивать народ, чтобы пробраться к незанятой части скамьи, и только приготовишься сесть… ну, там юбочки расправить, глазками по сторонам стрельнуть, несуществующую пылинку с рукава сбить. Но приходится вскакивать, и проталкивается обратно, старательно игнорируя возмущенные вопли окружающих.
На ковровой дорожке стоял явно чем-то недовольный Бажен. Оборотень, одетый по моде этого мира, хмурился, поглядывая на вход. И все же он предпочел одеться во все черное. И от того казался намного привлекательнее всех мужчин, что мне довелось здесь увидеть. Падший ангел среди стаи попугаев.
— Баж! — окликаю его я, внезапно севшим голосом, и почти шепотом повторяю. — Бажен.
Он вздрагивает, и буквально, впивается меня взглядом. Вряд ли мне когда-нибудь удастся забыть его глаза. Вера, неверие, радость, вина и надежда. Не знаю... может мне все это показалось? Может я все это себе напридумывала? Глупо, наверное, искать в чужих глазах отголоски собственных чувств. Секунда, и мы уже крепко обнимаем друг друга, убеждаясь, что не показалось, и мы оба здесь, рядом.
— Нора, — шепчет он. — Где ты была?
— Здесь. Я так рада, что ты меня нашел.
Слегка отстраняюсь, заглядываю ему в лицо.
— Испугался?
— Чуть с ума не сошел, — криво усмехнулся он, все еще продолжая меня обнимать.
Я попыталась высвободиться из его рук. Ему то что? У меня сейчас ребра треснут.
— А ты ни капельки не изменилось.
Удивлённо смотрю на моего оборотня. Нет. Даже в мыслях нельзя его так называть. Он не мой, а свой собственный. А то эти мысли меня не туда заведуют. Моим он никогда не был и не будет.
— Раньше я не замечала, что у тебя седина на висках, хотя, признаюсь, тебе идет, — начинаю я болтать всякие глупости. Перенервничала, наверное. — Правда. А еще ты сильно похудел. Все в порядке?
— Теперь да.
— Хорошо. Лорд нашелся?
— Нашелся, — Бажен отвечает он, но как-то заторможено, будто бы его пыльным мешком ударили.
— Здорово! Слушай, а пошли отсюда? Мы же прямо посреди прохода стоим. Людям мешаем. Свадьба все-таки.
— Что здесь происходит? — ворвался в нашу неожиданную идиллию знакомый голос.
— Антошка!
Вырываюсь из объятий оборотня и поворачиваюсь в сторону, подошедшего к нам Лорда. Мои пальцы непроизвольно сжимаются на его запястье. Как и его закадычный приятель, Антон одет по моде этого мира. Только не в черное, а в белое. И ему, признаться, это очень идет. Испытываю чувство... гордости, наверное. Он такой... красивый. Нет, скорее, величественный. Будто за его широкой спиной вереница сиятельных предков стоит. Даже и не верится, что он со мной.