— Тебе легко говорить.
— Да. Я же ничего подобного не делала.
— Ты ее осуждаешь, но неужели сама безгрешна? Теперь на нее будут показывать пальцем, над ней будут смеяться, распускать грязные сплетни. Не неделю, не месяц и даже не год. Так будет всегда. И от этого с ума можно сойти. Наказание здесь не соответствует проступку. То зелье не должно было подействовать. Это как духи с феромонами. Неужели никогда сама такими не пользовалась?
— Нет. Не пользовалась. А по поводу вины… тут можно поспорить. Она хотела тебя приворожить. Напоила какой-то гадостью. У нее все получилось. И эта дрянь даже не раскаивается в содеянном.
— Не смей о ней так говорить, — зарычал Лорд, а меня вдруг разобрал смех.
— Ты ее защищаешь! Подумать только! Это что? Разновидность Стокгольмского синдрома? Да, уж, Антон… вопрос о твоей адекватности снят, как неактуальный. — С этими словами я встала и направилась к двери.
— Ты куда?
— Подальше отсюда. Меня достала эта ситуация в целом, и ты в частности. Хочу пообщаться с кем-нибудь нормальным.
— А можешь не истерить?
— Не могу, — резко разворачиваюсь к нему. — Сначала у меня пропал парень и мы весь вечер и всю ночь его искали. Зимой, по холоду. Это у вас сейчас лето, а у меня пару дней назад был февраль месяц. А еще у меня ангина, температура и весь комплект не самых приятных ощущений.
— Плохо себя чувствуешь — выпей таблетку. И не надо на меня срываться.
— Еще скажи, что ничего мне не сделал!
— Не могу, — хмыкнул блондин, проводя ладонью по изрядно отросшим волосам. — Сам я этого не помню, но, судя по тому, что рассказывал Бажен... Мы хоть предохранялись?
Я едва не поперхнулась воздухом. Вот нахал! Моим первым желанием было просто взять и уйти, проигнорировав вопрос. Вторым ответить честно, и односложно. Не заслужил он подробных объяснений. Пусть понервничает. Но врожденная порядочность не позволила. Хотя от маленькой пакости удержаться у меня просто не было сил.
— Нужды не было.
Далее следовала драматическая пауза. И лишь только когда Лорд стал нежно зелененького цвета, я продолжила:
— Мы с тобой не спали вместе.
— Ни разу?
Парень, кажется, опешил. А потом, раздраженно мотнул головой, словно стряхивая наваждение, и посмотрел на меня с явным недоверием. Мне стало противно. Не знаю, отчего. На его безмолвное «Почему?» отвечать не хотелось. Но я решила все же взять себя в руки.
— Не знаю. В твоей квартире постоянно кто-то обретался. Наедине мы только гуляли. Ты говорил, что не хочешь меня торопить и предлагал подождать. Я, опять же, повторюсь, тебе верила и ждала.
— У меня сейчас закипит мозг, — пожаловался Антон.
— У меня он кипит, не переставая последние пару месяцев. Так что поищи сочувствия у кого-нибудь другого. Ладно, дорогой, я пойду.
— Куда?
— К Бажену. Проситься домой. Если не прокатит, и он заупрямиться — требовать аспирин.
Да уж… сказать явно легче, чем сделать. Я хотя и знала примерно, где находится его комната, умудрилась дважды заблудиться в бесконечных переплетениях коридоров. А, главное, как назло не встречалось никого, кто бы мог мне подсказать дорогу. На пятнадцатой минуте блуждания по герцогской резиденции, мне в голову пришла идея о том, что создатели Критского лабиринта и сего сооружения были, если не родственниками, то братьями по духу. От размышлений на эту тему меня отвлекло тихое всхлипывание. Возле одной из дверей стояла щуплая девчушка лет пятнадцати и заливалась слезами.
— Что случилось? — я подошла к ней и положила ладонь ей на плечо.
— Я постели поменять должна-а-а, — пуще прежнего заревела она.
— И что?
— Не поменяю. Лорд экономке нажалуется и меня нака-а-ажут. А я не могу-у-у.
— Почему?
— Там она-а-а!
Пришлось сделать глубокий вдох и еще раз прояснить ситуацию:
— Это комната некоего лорда? Его в ней сейчас нет. Зато там сейчас какая-то женщина и она тебя не пускает?
— Нет там женщины. Там злобное демонское отродье.
— Кто?
— Чудовище.
Я просто в восторге от умений местных жительниц выражать собственные мысли. Нет бы, нормально объяснить, что произошло и кто ей мешает убирать? Разводит интригу. Была бы служанка постарше, я развернулась бы и ушла. Но бросать ребенка перед лицом неведомой опасности не хотелось. Может за дверью доберман сидит? Покусает еще.
— Ладно, пошли посмотрим на твое чудовище.
— Оно не мое, а лорда, — поправила меня девчонка.
Я не это ничего не ответила. Просто сделала пару шагов и толкнула дверь. Та бесшумно отворилась, являя нам светлую скромно обставленную комнату. Никого живого в ней не наблюдалось. Но стоило мне переступить порог, как у моих ног с утробным урчанием материализовалась здоровенная серая кошка. Горничная завизжала и выскочила в коридор, а я вдруг поняла, чья это комната. Но поверить в то, что это пушистое чудовище весом, килограмм в пять, было когда-то мелким найденышем мне тяжело.
Увидев мое замешательство, любимица Бажена зашипела, и я отмерла.
— Паразитка мелкая! Ты на кого шипишь? Забыла, кто тебя молоком отпаивал, сметаной откармливал?!
Ружка настороженно замерла, прижав уши и более агрессии не выказывала. Затем подошла чуть ближе и начала обнюхивать подол моего платья. Потом меня еще раз оглядели с головы до ног. А в следующее мгновение, кошка с легкостью, несвойственной крупным животным, прыгнула на меня. Еле успела поймать, краем сознания отметим, что весит она все же не больше четырех килограмм. А далее был цирк, по-другому и не скажешь. Меня под аккомпанемент веселого мурлыкания нежно обняли лапами за шею и уткнулись мокрым носом прямо в ухо. Но стоило просто попытаться отцепить от себя пушистую нахалку, как мне в плечо впивались когти. Приходилось терпеливо обниматься и чесать ее за ушком.
— Барышня, вы в порядке? — пролепетала горничная, решившись-таки снова подойти к порогу.
— В полном, — ответила я.
Ружке, видимо, не понравилось, что какая-то посторонняя особа отвлекает меня от общения с ней. Поэтому она, повернулась к девушке и гортанно заурчала на нее. Та снова взвизгнула и убежала. После чего страшный монстр вновь превратился в нежное создание, которое очень соскучилось по своему человеку.
— Все живы и здоровы? — насмешливо поинтересовался Бажен.
— Разумеется. А что… ты в этом сомневался?
— Я? Нет. А вот челядь на разные лады твердят, что Руж тебя загрызла и уже должна доедать твою тощую тушку. Прихожу сюда и что вижу? Картину маслом «Кошачьи нежности». Кстати, пять очевидцев утверждают, что пытались тебя спасти, но против демонской зверюги не выстояли и вынуждены были убежать за подмогой.
— Ты серьезно?
— Конечно. Там такая толпа собралась. Такое ощущение, что они войной на мою кошку идти собрались.
— Баж, а если они и правда пойдут? Вдруг они ее… обидят. Побьют? Или того хуже — отравленную еду подсунут?
— Нет. Тронуть ее они не посмеют. Я на сей счет уже высказался. Всех проняло. Но по твоей безвременной кончине они безмерно скорбят.
Словно в ответ на его слова Руж повернулась к хозяину и протянула к нему лапу. Он намек понял и взял питомицу к себе на ручки. Та замурчала в два раза громче.
— Очень мило с их стороны. Но одно понять не могу. Откуда взялись пять очевидцев?
— Истерия заразительна. Тебе ли этого не знать студент-психолог?
— Да, знаю я, но в жизни ни разу с этим феноменом не сталкивалась.
— Наверстывай недостатки в образовании. Возможностей тут для этого уйма.
— Предпочитаю учебники. И раз уж мы об этом заговорили. Я хочу попасть домой. Причем, как можно скорей.
— Но ты же обещала остаться.
— Разве? Не припоминаю такого. Ты просил меня об этом... Да. Но я ничего не обещала. Знаешь, у меня было время подумать. И мое ответ - нет. Не хочу. Можешь сколько влезет меня осуждать, но решение я приняла.
— И даже не попытаешься сохранить Ваши отношения?
— Нет.