— Почему ты пришла к нам? — спросил он, снова становясь серьезным.
— По причинам, которые я уже назвала твоему отцу, — ответила Габрия.
— Объявить кровную месть лорду Медбу? — Он тряхнул головой. — У тебя нет ни шанса. Он вождь и известный колдун.
Этлон запнулся на этом слове и уставился на Габрию, как будто что-то шевельнулось в его памяти.
Девушка опустила свою чашу и поспешно заговорила:
— Да, я желаю расплаты. Я единственная оставшаяся Корин, чтобы потребовать этого, и неважно, мужчина я или женщина, мне дано право мстить. Этот вождь, — она с презрением выплюнула это слово, — отвечает за уничтожение целого клана!
— Но в качестве расплаты ты хочешь смерти Медба? — медленно произнес он.
Он был захвачен врасплох неистовством этой девушки и не знал, как отнестись к ее невероятному поведению. И все же она очаровывала его, как никто, кого он когда-либо знал.
— Конечно.
— Даже если для этого ты нарушаешь закон клана?
Лицо Габрии помрачнело:
— Я сделаю все, что смогу, чтобы увидеть, как умрет лорд Медб.
— Он уничтожит тебя.
Она кивнула:
— Может быть. Но я должна попытаться. И, вер-тэйн, я буду использовать любые средства и людей для осуществления своей мести. Даже тебя.
Этлон долго молчал, глядя на огонь лампы. Казалось, его глаза смягчились, а тело откинулось на постель. Последние остатки сомнений и негодования исчезли.
— Приемлемое предупреждение, — наконец произнес он. — Несмотря на мое прежнее намерение, я пока не сказал Сэврику, что женщина является воином в его роде. Ты интригуешь меня. Твоя сила воли и стойкость во многом уравновешивают твой обман.
— Ты скажешь ему? — спросила Габрия.
— Ты не оставила меня умирать в горах. Я обязан тебе по крайней мере этим. Я не скажу ему. Но знай, что я ничего не сделаю, чтобы выручить тебя, если он раскроет твою тайну с помощью кого-нибудь еще.
Габрия кивнула. Это было прекрасно. Она начала понимать, почему Нэра и Борей доверяют Этлону. Он был человеком чести и, насколько это было в его возможности, делал все, чтобы сдержать свое слово. Она только надеялась, что он забыл свои подозрения о волшебстве. Она видела след раздумья в его глазах, когда он упомянул колдунов. Одним богам известно, какие фантастические идеи могут быть у него о ее связи с волшебством.
— Если меня не предают казни, — сказала она, — то что теперь?
— Ты все еще в обучении. Если ты настаиваешь на схватке с Медбом, ты должна знать больше, чем простые приемы из учебного курса. Твоя атака с кинжалом была ужасна.
Габрия кивнула и снова надела шляпу. Она встала и с безграничным облегчением отдала ему честь.
— Спасибо, вер-тэйн, — с благодарностью произнесла она.
Он устало улыбнулся:
— Я ненавижу Медба почти так же сильно, как ты. Может быть, вдвоем мы сможем, по крайней мере, доставить ему неудобства. — Габрия уже повернулась, чтобы уйти, когда он добавил: — Ты накликала на себя беду, ночуя в холле. Перебирайся в шатер ко мне или Пирсу.
Габрию потрясло упоминание о знахаре.
— Пирс. Он знает, что я ранила тебя.
Этлон откинулся назад и мягко рассмеялся:
— Он знает не только это. Он уже некоторое время хранит твою тайну.
— Что? — изумилась она. — Как он сумел узнать?
— Знахарь знает многое. Ты бы спросила его, почему он не выдал тебя.
Пораженная, она направилась к выходу из шатра.
— Спокойной ночи, вер-тэйн. Нэра была права.
Когда клапан закрылся за ней, Этлон вздохнул и пробормотал:
— И Борей тоже.
Пирс сушил травы, когда Габрия прошествовала в его шатер и сбросила на пол свои пожитки. Она стояла посреди этой груды, скрестив руки, всем своим видом показывая, что не позволит ему оспорить свое присутствие здесь. В войлочном шатре витали запахи мяты, орешника и шиповника. Груды свежесрезанных растений лежали на деревянном столе.
Пирс оглянулся через плечо на шум упавших на покрытый коврами пол оружия и узлов.
— Добрый вечер, Габрэн. Твоя постель вон там, — указал он и вернулся к своей работе.
Габрия увидела новую кремовую занавеску, уже разделившую спальню пополам, набитый шерстью матрас и несколько шкур и одеял, ожидающих ее.
После произнесенных днем гневных слов Габрия не была уверена, что Пирс хотел бы видеть ее своим гостем. Но, очевидно, он уже подумал об этом. Тем не менее девушка не хотела, чтобы ему казалось, будто его заставляют принять ее против его воли. Она хотела, чтобы это было приемлемое и для него соглашение.