Гельмут и Мэд переглянулись.
– Нам надо в лагерь «Белый Князь», – повторила она, принимая из рук Гельмута чашечку с кофе и бутерброд. – И ты должен нас проводить. Деду трудно, я одна с ним не справлюсь.
– Час от часу не легче! – недоуменно пожал я плечами. – Сначала одни требуют, чтобы я довел их до перевала Местиа, теперь вы хотите, чтобы я проводил вас до альплагеря.
– Я никогда вас не просил, как это делаю сейчас. Вы должен идти с нами в «Белый Князь». Эту услугу я оплачу очень много. Вы будешь доволен.
– Да что вы мне толкуете про оплату, Гельмут, – усмехнулся я. – Вот там, под нами, лежит мешок с миллионом долларов.
– О-о-о! – протянул Гельмут и покачал головой. – Вы имеешь столько шансов найти этот мешок, сколько есть черный волос на моей седой голове.
Я скептически глянул на Гельмута.
– Да ради миллиона долларов я готов весь снежный завал собственными руками разгрести.
– Я стану разгребать снег вместе с тобой, – сказала Мэд шепотом, глядя на мои губы. – Только ты дай слово, что проводишь нас до «Белого Князя».
– У тебя мертвая хватка, – ответил я. – Живым не оставишь, если я откажусь?
– Ты не откажешься.
– Но ты объяснишь мне, для чего тебе надо в альплагерь?
– Это коммерческая необходимость.
– Ты собираешься наладить в «Белом Князе» бизнес? Открыть торговые палатки? – с издевкой спросил я.
Мэд закатила вверх глаза.
– Господи, какой же ты дотошный! Ты вырываешь из меня признание. Да, да, это контрабанда, в общем-то, очень банальная и, может быть, даже пустяковая. И все-таки от того, доставлю я товар к месту или нет, зависит очень многое.
– Контрабанда? – выдохнул я, делая вид, что страшно удивлен.
– Ты так удивляешься, словно первый раз слышишь это слово. По-русски, если я не ошибаюсь, оно звучит так же?
– И что же это за товар?
Мэд подыскивала слова:
– Ну, что-то вроде… вроде лекарственного препарата.
– Наркотики? – влобовую спросил я без всякой надежды, что Мэд назовет альфа-сульфамистезал.
– Пусть будет так.
– И много раз ты уже бывала в «Белом Князе»?
– Один раз в прошлом году.
– До того, как меня поставили начальником каэсэс Приэльбрусья?
– Незадолго до этого.
– Ты обходилась без посторонней помощи? Ты сама дошла до лагеря?
– Нет, я была в составе международной команды. Нас было много: немцы, эстонцы, грузины, осетины и дагестанцы.
– А как же ты намеревалась дойти в этот раз?
– В этот раз все спутали «ослы». К счастью или к несчастью, но нам оказалось по пути с ними.
– А если бы никаких «ослов» не было? Что тогда?
– Тогда бы я просила тебя довести нас с Гельмутом до перевала Местиа.
– И ты думаешь, что я бы согласился?
– Думаю, что да. Ну, что? – напомнила о себе Мэд.
– Сколько Гельмут готов заплатить мне за эту услугу? – спросил я. – Кажется, ты сказала – в десять раз больше? Что ж, пусть платит, и мы выйдем в альплагерь «Белый Князь» сразу после того, как я выясню судьбу Глушкова.
– Я всего лишь предположила, – дала задний ход Мэд. – К тому же у Гельмута нет с собой такой большой суммы.
– Зато у него есть чековая книжка. Я одолжу ему ручку. Пусть выписывает чек на сто тысяч марок на предъявителя.
– Сто тысяч марок? – Мэд натянуто улыбнулась. – Но ты требуешь слишком много.
– Много? Ты думаешь, что он сумеет найти здесь проводника подешевле?
– Я тебя понимаю… Хорошо, я поговорю с Гельмутом.
Я предоставил родственникам возможность пошептаться наедине и, пока Хагемайстеры обсуждали мое предложение, занялся заточкой «кошек», зубья которых от льда и камней стали совсем круглыми. Не успел я обработать надфилем два передних зуба, как Мэд позвала меня.
– Хорошо, Стас, – сказал Гельмут, когда я подошел к нему. Немец сменил солнцезащитные очки на оптические с толстыми линзами, положил на колени сумочку-визитку из черной кожи, раскрыл «молнию», вынул ручку и чековую книжку. – Я буду писать чек на сто тысяч марок, как вы хочешь, на представлятеля.
– На предъявителя, – поправил я.
– Но вы должен обещать мне, что вопрос про тот рюкзак, – он кивнул в сторону обрыва и многозначительно посмотрел на меня, – мы будем решать вместе, когда пойдем назад из «Белый Князь».
– Уболтали, – ответил я со вздохом.
Гельмут старательно вывел на чеке свою роспись и протянул листок мне.