– Он, этот негодяй… – бормотал Глушков, протягивая автомат Ларисе. – Он вместе с немцами перешел на сторону террористов… Они издевались надо мной… хотели убить…
Лариса посмотрела на меня, на Глушкова и снова на меня.
– Не волнуйтесь, – сказала она, вскидывая автомат. – Я все поняла. Еще тогда, на канатке, я всем говорила, что он с бандитами заодно. Мне не верили.
– Да, да, – кивал Глушков. – Мы заблуждались… Это была роковая ошибка…
– Где немцы? – спросила Лариса.
– Внизу… Заперты в кладовке для матрацев.
– Очень хорошо! Я отведу его туда, а утром вызову милицию… Господи, что с вашим глазом? Идемте, в другом конце коридора есть свободная комната. Вам надо немедленно лечь в постель! А ваш глаз я промою марганцовкой. Какой ужас, какой ужас!
Ноги не хотели распрямляться, и я бы так и сидел бы на пороге, если бы Лариска не толкнула меня коленкой. Нечеловеческое усилие – и я выполз в коридор. Подталкивая меня стволом «калашникова», как это на протяжении нескольких дней делали сначала Тенгиз с Бэлом, потом неприметный герой, она вывела Глушкова в коридор и повела в сторону лестницы.
– Снимите же свой рюкзак! – сказала она и взялась за лямку, но Глушков начал вяло сопротивляться:
– Нет, он будет при мне.
Лариса завела Глушкова в номер, через минуту вышла, тихо прикрыла за собой дверь и кинулась мне на шею. Я еле удержал ее. Лариса целовала мое небритое коричневое лицо и не давала ничего сказать. Потом схватила за рукав и потащила к лестнице.
– Пошли, – сказал я. – Время идет, он может заподозрить.
– Он совсем плох, – ответила Лариса.
– Не то слово, – согласился я, расстегнул пуховик, сунул руку во внутренний карман и бережно достал чек.
Лариса бегала глазами по буквам и цифрам, как по письму от любимого человека, потом тихо запищала и снова кинулась мне на шею. Такие перегрузки были не для меня.
– Спрячь, – хрипло сказал я, снова оказавшись сидящим на ступеньке. – Но это еще не все. Надо спасать немцев.
– Спасать? В каком смысле?
– Во всяком случае, Тенгиз не должен задержать их здесь. Пока он не появился на Приюте, я постараюсь состряпать им алиби… Подыщи-ка срочно пару женских сапожек.
– Женских сапожек? Ты имеешь в виду вибрамы?
– Можно вибрамы, можно обычные зимние сапоги на толстой подошве.
– Эти подойдут? – спросила Лариса, кивая на свои меховые сапожки из толстой свиной кожи.
– Подойдут. И второе: выясни, кто здесь из альпинистов непарный.
– В каком смысле?
– Кто не входит в двойку, понимаешь? Ну, был у него напарник, с которым вместе ходили в связке, а потом не стало. Вот альпинист и мается, не знает, к какой связке подвязаться.
– Хорошо. Я все сделаю.
Глава 30
ГЕЛЬМУТ, КАК И МЭД, ЛЕЖАЛ НА МАТРАЦЕ, накрывшись стопкой неразвернутых одеял. Он приоткрыл тяжелые веки и голосом умирающего спросил:
– Вы почему пришел сюда, Стас?
– Разбудите Илону, Гельмут! У меня рука не поворачивается прикасаться к ней.
– Зачем?
– В вертолете вы покаялись передо мной и рассказали про альфа-сульфамистезал. Теперь моя очередь открыть свою тайну. Утром может быть поздно… Будите девушку!
– Я не могу это сделать! – виноватым голосом произнес Гельмут.
Меня вдруг осенило.
– А ну-ка, снимите с нее ботинки!.. Что вы на меня так смотрите, словно я предлагаю отрезать ей голову?
Гельмут с испугом смотрел на вибрамы Мэд, осторожно протянул руку, коснулся крепкого пластикового носка и отдернул палец, словно вибрамы били током.
Метод сработал. Едва Гельмут начал распутывать змейку капроновой шнуровки и отстегивать замки, как Мэд дернула ногой и вскочила, глядя на нас безумными глазами.
– Успокойся, – сказал я ей. – Мы хотели только разбудить тебя.
Я подождал, когда Мэд проснется окончательно. Не люблю повторять одно и то же по несколько раз. Гельмут от нетерпения начал помогать Мэд шнуровать ботинок. Я встал – так мне было легче.
– Вынужден открыть карты, – произнес я многообещающим тоном, от которого Гельмут заерзал. – Я работаю на органы государственной безопасности.
– Что? – не поняла Мэд. Она поморщилась и повернулась к Гельмуту. – Что он сказал?
Гельмут – ручаюсь – все понял, но зачем-то развел руки в стороны и пожал плечами.
– Оперативный работник, – для пущего эффекта добавил я.