– Что он пытался тебя?
– Ну, дать по шарабану.
– А ты что?
– Ничего! Пошла с подругами на булкотряс. А потом сказала ему, что ты нас пригласил на Приют.
– И когда он зашел внутрь, подрезала лавину?
– Ага!
Я хотел выругаться, но недостаточно накопилось злости.
– Но зачем ты это сделала?
– А чтобы хоть раз своей старой вешалке не позвонил!.. Правда, я потом испугалась, что вам не хватит воздуха, и позвала спасателей.
– Ну, Маша, а ты, оказывается, опасный человек. Начинающая, но, бесспорно, талантливая мошенница.
– Ты так удивляешься, словно мы с тобой не коллеги, – ответила она.
– Это как понимать? – насторожился я. – Ты что имеешь в виду?
– А то, что у тебя такое же хобби, как и у меня.
– С чего ты взяла?
– Так сразу было видно, что те двое, которые пугали нас автоматами, и ты – заодно. Они скрылись в горах, а ты вернулся с деньгами и закопал их в какой-нибудь снежной яме до лучших времен.
– Ты наивный ребенок! – громко воскликнул я, стараясь не подать виду, что я испуган прозорливостью Маши. – Те двое, чтоб ты знала – сотрудники орагнов госбезопасности. Они выполняют особо важное задание.
– Но если они сотрудники, то почему не возвращают обратно деньги?
– Какие деньги? – захлопал я глазами. – Никаких денег не было, мешок был наполнен ксерокопией долларов.
– Правда? – с серьезным, доверительным лицом спросила Маша. – Ксерокопией был наполнен? А ты посиди часок в баре, поразрушай мозги, послушай, о чем местные мужики трепятся. Несколько коммерческих банков дали баксы под личные гарантии главы администрации. Дали на трое суток. Время давно вышло. Банкиры обратились за помощью к авторитетам. Те включили «счетчик». Вот о чем народ говорит.
Меня прошиб холодный пот. Я допил вермут и принялся стаскивать с себя свитер.
– Верь мне или не верь, но этих денег у меня нет.
– А мне-то какое до этого дело, – пожала плечами Маша. – Если деньги у тебя, то вышибалы найдут способ из тебя их выдавить. Не дай бог, конечно, узнают, что ты здесь… А я тебе предлагаю сделку, – добавила она таким голосом, каким неплохо было бы озвучивать в мультфильмах роль кошки. – Я помогу тебе уйти отсюда живым и позволю очень близко побыть со мной. А ты подаришь мне всего сто штук.
– Девочка, – сказал я, крепко сдавливая пальцами плечи Маши. – Ты, кажется, приняла меня за большую рыбу, которая попадается лишь раз в жизни?
– Дурак! – оттолкнула меня Маша и стала потирать плечи. – Мне больно!
Я напряг весь свой нераскрытый талант артиста – только он мог спасти меня в эти невеселые минуты.
– Прости, – пробормотал я. – Это все из-за нервов. Ты права, сто тысяч – это чепуха… Сейчас, соберусь с мыслями. Что-то башка кружится…
– Приляг!.. Вот так, хорошо. Не волнуйся ни о чем. Я на тебя не сержусь, я все понимаю.
Она расстегнула мою рубашку, и прохладные руки скользнули под майку.
– Ну? – поторопила она. – Куда ты спрятал денежки?
– В бочке, – ответил я, закрывая глаза. – То ли в четвертой, то ли в шестой.
– Э-э, дружочек! – заволновалась Маша, зажимая мне нос. – Не спи! Ну-ка, вспоминай, не ленись!
– А здесь, в «предбаннике» ты смотрела?
– Смотрела. Нет ничего.
– Значит, в бочке… Голова кружится. Надо поспать. Хотя бы час. Потом я все вспомню…
Я старался дышать ровно и глубоко. Притворяться спящим – настоящая пытка. Маша несколько минут рассматривала мое лицо, я даже чувствовал на своих щеках слабый ветерок от ее дыхания. Потом она взяла с книжной полки какой-то старый журнал, раскрыла его на первой попавшейся странице и опустила голову на подушку.
Я услышал, как журнал выпал из рук Маши и шлепнулся на пол. Заснула? Я не спешил открыть глаза. Маша могла схитрить, чтобы проверить меня. Прошло еще минут пять. За окнами стремительно темнело, и комната погружалась в сумрак. Контуры предметов становились все более расплывчатыми, бесцветными и плоскими, лишь ярко-красная спираль электрокамина полыхала все сильнее, заливая комнату кровавой охрой.
Открыл глаза и медленно повернул голову. Маша спала, лежа на спине. Рот ее был слегка приоткрыт, веки прикрыты не плотно, дыхание было частым и прерывистым. Фаза глубокого сна.
Панцирная сетка прогнулась сразу же, как только я встал на колени. Маша вздрогнула и повернулась на бок. Я окаменел и долго не мог шевельнуться. Маша скрипнула пружинами, что-то пробормотала, но не проснулась. Подобрав с полу ботинки, я вышел в «предбанник», снял с вешалки пуховик и, не одеваясь, приоткрыл дверь и выскочил наружу.