По моему представлению, когда входишь в гостиничный номер к девушке, она непременно должна находиться в душевой. Однако Мэд не была в душевой, а спала на кровати поверх одеяла, одетая в спортивный костюм.
Я осмотрел маленький, средней паршивости номер с двумя кроватями, столиком, креслом и большим, от пола до потолка, окном, за которым в серой утренней мгле, насыщенной мелким мартовским дождем, пыталась взмыть в небо ракета из стальной жести. Посидел в кресле минут десять, глядя на округлые формы немки, после чего набрал в рот воды из графина и привел Мэд к соответствию со своим стереотипом, то есть устроил ей небольшой душ.
Мэд пискнула, подскочила, как мячик, и, глядя на меня дурными глазами, села в кровати.
– Боже мой! – наконец произнесла она, растирая влажное лицо ладонями. – Это ты?! Как ты меня напугал!
И, снова возвращаясь в сладкое дремотное состояние, прикрыла глаза и протянула ко мне руки. Я едва успел ее подхватить – Мэд повисла у меня на шее, потянула на кровать, и я повалился вместе с ней на одеяло, продолжая сжимать в одной руке графин, из которого чудом не полилась вода.
– Все в порядке? – бормотала она. – Тебя не ограбили? Мне приснился страшный сон… От твоего пуховика пахнет дымом.
От моего пуховика пахнет сожженным другом, хотел сказать я, но промолчал. Мэд принялась меня целовать. Моя борода, видимо, щекотала ее, и, целуя, Мэд все время чесалась. Это выглядело смешно и нелепо, и я отстранил девушку от себя.
– Я умираю, хочу есть, – признался я. – Закажи в номер завтрак.
– Конечно! Сейчас!
Она суетилась вокруг меня, как излишне назойливая прислуга, но о главном все-таки забыла, и завтрак по телефону заказал я: яичницу с ветчиной, свежие овощи, сыр, кофе и шампанское. Последнее попросила заказать Мэд, так как у меня не было ни малейшего желания пить с утра, как и предаваться иным радостям жизни. На душе по-прежнему было тяжело.
Пока я очищался под горячими струями душа, официант сервировал стол и разлил в бокалы шампанское.
– Выпьем! – радостным голосом предложила Мэд, протягивая мне бокал. – За наше с тобой счастливое будущее.
– За наше случайное знакомство, – буркнул я, выпил ужасно холодного и колючего, как еж, шампанского и накинулся на яичницу. Мэд не ела, смотрела на меня, и было заметно, как она мучительно пытается найти корректный переход к вопросу о деньгах.
– Тебе надо купить хороший костюм, – сказала она, поглаживая меня по рукаву довольно поизношенного свитера.
– М-м-м, – согласно промычал я, давясь третьим куском сыра.
– Кстати, а у тебя есть заграничный паспорт? Тебе надо срочно заниматься поспортом. Ну а с визой никаких проблем не будет.
– Это хорошо, – невнятно ответил я, нанизывая на вилку кусочек ветчины.
Мэд понесло:
– Сейчас позавтракаем и сразу отправимся по магазинам. Потом зайдем в парикмахерскую, сделаем тебе шикарную прическу. Но бородку прошу оставить! Она тебе очень идет, только ее надо чуть-чуть укоротить, сейчас так модно. А пообедать я предлагаю в «Метрополе»!
Я запил глотком шампанского, вытер губы накрахмаленной салфеткой и кинул ее на стол.
– Ничего не выйдет, Илона.
Мэд, скрывая испуг, натянуто улыбнулась и осторожно спросила:
– Почему не выйдет, Стас?
– Неожиданно появилась проблема. Приходится бросать все дела и заниматься ею.
– Что за проблема, если не секрет?
– Гельмут пропал.
Я поднял глаза на Мэд. Она спокойно выдержала мой взгляд, лицо ее ничуть не изменилось.
– Что значит – пропал?
– Я отправил его в аэропорт Минвод, откуда он должен был вылететь в Москву. Спустя некоторое время позвонил в справочную, чтобы узнать, благополучно ли вылетел господин Хагемайстер. Мне ответили, что такой вообще не приобретал билета и ни в каких летных списках не значится. Если бы кто-то другой, но когда пропадает иностранец – это уже чепэ.
– И что ты намерен делать? – спросила Мэд, двумя пальцами касаясь крученой с завитками ручки чашечки и отпивая глоток уже остывшего кофе.
– Надо поднимать на ноги милицию, объявлять розыск. Я лично должен организовать поиск в горных районах, куда мог забрести старик.