— Со мной сегодня говорила Симона, — сообщил он наконец, несколько посерьезнев.
— Знаю, — ровным тоном ответила Рита. — Она извинилась передо мной.
— Я, видимо, был не прав, — неуверенно произнес муж. — Видишь ли, я не мог даже предположить, что Симона обижала тебя.
— Что ж поделать. Некоторые вещи предположить очень сложно, — иронически произнесла молодая женщина, с горечью подумав, что их так же очень трудно и доказать.
— Видишь ли, когда она мне сказала, что возненавидела тебя с первого взгляда, то я был просто потрясен, — продолжал Рене, нервно разглаживая салфетку. Слова извинений давались ему нелегко. — Я был глупцом, когда решил, что Симона легко смирится с другой женщиной на месте дочери. Если бы у меня не была назначена деловая встреча сегодня утром, я бы сразу пришел к тебе…
— Что ж, бизнес это альфа и омега твоей семьи, — вздохнула Рита. — Ничего нового в этом нет.
— Это не означает, что я не хочу признать мою вину, — сказал месье де Сен-Сирк таким тоном, будто всю жизнь произносил только обвинительные приговоры. Почему-то все равно казалось, что виновен кто-то другой, а не он. — Но ты должна была сообщить мне, что Симона несправедлива к тебе. Ведь замок Сен-Сирк в первую очередь твой дом!
— Что? Да неужели этого не было видно! Рита с трудом могла различить мужа сквозь слезы, застилающие глаза. — Неужели ты такой бесчувственный?
— Я… А что я должен был чувствовать, — в смущении пробормотал Рене, начиная подозревать, что он что-то упустил в своей жизни.
— Что? Портреты Изабель в холле, в гостиной… В моей спальне только их нет. Везде ее вещи и напоминания о ней! И после этого ты говоришь, что это мой дом!
На лице Рене появилось забавное выражение обескураженности.
— Но я думал… Я к ним привык… Не знал, что портреты и вещи Изабель так огорчают тебя!
— Ты думал! Может быть, твоя первая жена была самой красивой женщиной Франции, а ее портреты — произведения искусства, но ты мог их хотя бы повесить на менее заметные места. Они убивают меня! Я и так ничего не значу в твоей семье, а когда она еще глядит на меня со всех стен… Это невыносимо, пойми! Если бы я могла переделать по своему вкусу хотя бы одну комнату, она стала бы моей. Атак твой замок на самом деле принадлежит Изабель!
Рене в ошеломлении покачал головой.
— Никогда не прощу себе подобной бестактности, — медленно произнес он.
— Ничего, можешь не переживать особенно. А теперь, прежде чем ты скажешь все то, что собирался, будь так добр, выслушай меня! Просто хочу излить душу.
— Я слушаю, — неожиданно согласился Рене, беря ее руки в свои. Рита ощутила тепло его сильных пальцев, и злая обида несколько утихла. Однако она поняла, что если не выскажется сейчас, то уже никогда не будет себя уважать.
— Ты все еще сердишься на меня, моя дорогая?
«Все еще сердишься…» Как у него все просто!
— Вовсе нет, — услышала она свой голос будто бы издалека. — Просто я требую развода.
Швырни она на пол соусник, это не произвело бы более сильного впечатления. Рене в ужасе уставился на нее.
— Ты понимаешь, что говоришь?
— Абсолютно. Мало того, прошлой ночью я уже говорила, что больше не хочу быть с тобой.
— А мне показалось иначе…
— Тебе показалось.
— А что же будет с Дэнни?
— Я заберу его.
— Но это невозможно! — Рене порывисто вскочил из-за стола, не в силах больше сдерживаться. — Я не видел моего сына со дня его рождения! Он до сих пор не уверен, бояться меня или нет. А ты снова хочешь забрать его!
— Тем не менее ты не можешь заставить меня жить с тобой только ради благополучия Дэнни. — Голос Риты был холоден.
— Только ради… Да что ты говоришь? Разве нам не было хорошо прошлой ночью? Разве…ладно, если ты не хочешь, чтобы я к тебе прикасался, обещаю этого не делать. Только скажи. Я был не прав, признаю это.
— Да, я не хочу, чтобы ты ко мне прикасался.
— Но почему? Почему? У тебя нет причин требовать развода. Давай объяснимся начистоту!
— Начистоту? Очень хорошо. — Рита погрузила пальцы в копну темных вьющихся волос и глубоко вздохнула. Отчего бы и не объясниться. — Когда я выходила за тебя, то была слишком молода для того, чтобы понимать, что делаю. Ты воспользовался моей влюбленностью в тебя. У меня была отвратительная свадьба, и ты даже не подумал устроить медовый месяц!
Рене в удивлении поднял бровь.
— И это все?
— Это только начало! Потом ты привез меня в дом, где меня не замечала даже прислуга. А затем… затем я оказалась в замке, где властвовала женщина, ненавидящая меня! И ты даже не интересовался, жива ли я еще.