Мужики из-за Пэрис с ума сходят. Она вертит ими как хочет. И никто как будто не замечает, что она просто дура. Думают, она интересная, умная и милая! Никакая она не милая! Когда рядом нет какого-нибудь мужика, она властная, стервозная и подлая. Вечно со своими гадкими шуточками: дескать, Джилл слишком много ест, Джилл надо делать зарядку, Джилл не умеет одеваться со вкусом…
Она оглядела себя в зеркале с головы до пят – и вдруг увидела ровно то, что видела Пэрис Монтгомери. Не обольстительную женщину в сексуальном белье, а бесформенную толстуху с маленькими поросячьими глазками и кислым, унылым ртом. Заплывшие жиром плечи, толстые ноги; тело, которое она так ненавидела, что часто мечтала, как возьмет нож и отхватит лишние куски. Жалкое и уродливое, в краденом, тесном не по размеру белье…
Из глаз у Джилл потекли слезы, лицо пошло красными пятнами. Не виновата она, что толстая! Мать не следила за нею в детстве, так что ж теперь делать, если она уже привыкла питаться неправильно? И что спортом не занимается, тоже не виновата. К концу дня она ужасно устает, хоть эта стерва Пэрис вечно упрекает ее в недостаточном старании.
А какой смысл ради Пэрис стараться? Пэрис лишний раз не похвалит, да и не приплатит, так что, если Джилл делает меньше, чем ей нужно, это не ее вина, а Пэрис. И еще она не виновата, если нет у нее красивых тряпок. Она на них не зарабатывает. Чтобы добыть хорошую вещь, приходится воровать из магазина. А она достойна не меньшего, чем иные прочие – даже большего, учитывая, как злы к ней люди!
«Ну ничего, я еще покажу Пэрис Монтгомери, – думала Джилл, роясь в куче сваленных на незастеленную кровать тряпок. – Я еще займу место Пэрис Монтгомери, как заняла место Эрин!»
Джилл всегда считала, что наездницей она может быть не хуже Пэрис, вот только пусть ей дадут шанс. У нее никогда не было хорошей лошади, в этом все дело. Отец купил ей эту дешевую клячу Аппалузу. Чего на ней добьешься? Как-то Джилл написала брату матери – вдруг он купит ей настоящую скаковую лошадь? Отказать не должен, он богатый. Что ему какие-то семьдесят-восемьдесят тысяч долларов? Но ответа так и не дождалась. Скупердяй несчастный!
Она и ему тоже покажет. Она всем покажет. Разбогатеет, будет работать с самыми лучшими лошадьми, поедет на Олимпиаду. Все давно обдумано. Только нужна передышка, и она уже знает, как ее добиться.
Джилл вытащила из кучи брошенной Эрин одежды белую прозрачную блузку в обтяжку. Вещи Эрин она уже считала своими. Почему бы нет? Если кто-то их оставил за ненадобностью, это не воровство. Блузка тянулась, но все равно полочки разъезжались, и петли трещали. Джилл расстегнула верхние три, выставив напоказ свои прелести и черный лифчик. Помогло. Очень вышло сексуально. Бритни Спирс, например, только так и одевается: крохотные кофточки и штаны с поясом на бедрах. И вообще, мужики, в том числе Дон, с нее глаз не сводят.
Джилл зарылась во вторую кучу вещей – свою собственную – и выудила бордовую мини-юбочку, украденную из «Уол-Март». Все равно уцененная. Магазин не разорится. Извиваясь, втягивая изо всех сил живот, она с трудом натянула юбку. Под ней четко проглядывали впившиеся в бедра тесемки трусиков, но Джилл решила, что так даже лучше. Очень маняще.
Наряд довершили большие серьги кольцами из принадлежавшей Эрин горсти побрякушек и несколько украденных в «Блумингдейл» браслетов. Джил втиснулась в босоножки на высокой платформе, схватила сумку и вышла из квартиры. Она им всем покажет, и начнет сегодня же вечером!
Лэндри сидел за столом, чувствуя себя полным придурком, и тупо листал страницы на экране компьютера. Пятница, вечер, и вот чем он вынужден заниматься.
«Это все Эстес виновата!» – мрачно думал он. Весь день думал, твердил про себя как мантру. Впилась, как заноза под кожу, и бередит. Это из-за нее он торчит на службе и читает байки из старых газет.
Общая комната почти опустела – только двое-трое ребят из ночной смены перебирали бумажки. Смена Лэндри уже закончилась, и все четверо его напарников давно свалили домой к подружкам, или к женам с детьми, или сидели в излюбленном баре, выпивали и злословили, как и положено полицейским после работы. Лэндри же маялся перед монитором, пытаясь найти что-нибудь на этих лошадников.
Ни у Джейда, ни у его помощницы судимостей и приводов не оказалось. Девицу-конюха, которая якобы трахалась с Джейдом в ту ночь, пару раз забирали за магазинные кражи и один раз – за вождение в нетрезвом виде. Правильно он решил, что она та еще штучка! Ни на грош не поверил, что она была ночью в четверг с Джейдом, просто решила обеспечить шефу алиби. Интересно, почему? Может, она знала, что Джейд приложил руку к происшествию в конюшне Майкла Берна? А может, она сама по его приказу выпустила оттуда лошадей и, предоставляя Джейду алиби, заботилась и о себе тоже? Джейд слишком умен, чтобы самому так подставляться. Если б девчонку поймали, всегда мог бы отпереться: что затевает дурочка, знать не знал. И объяснил бы ее старания неуклюжей попыткой заслужить похвалу.
Разумеется, Майкл Берн уверен в причастности Джейда к этому делу. Сегодня вечером во время разговора чуть не разрыдался, прямо давился ненавистью, обвинял Джейда во всех своих неудачах. Как там говорила Пэрис Монтгомери? Что Берн винит Джейда во всем, кроме собственной бездарности. Видимо, этот Берн считает Джейда Антихристом, ответственным за все зло в лошадном бизнесе.
И, возможно, не так уж ошибается…
Эстес рассказывала Лэндри о прошлом Джейда в свой первый приход. О том, как он убивал лошадей ради выплат по страховке. И ни разу никто его за это не тронул. Джейд ускользал от любых наказаний, как угорь.
Обман страховых компаний, убийство лошадей – что может знать об этом Эрин Сибрайт? Где она, черт побери, и почему нельзя ее спросить?
Он уже позвонил сегодня днем в полицию Окалы, чтобы там тоже искали девушку, и оповестил все правоохранительные службы округа Палм-Бич, чтобы дороги патрулировали в усиленном режиме. Скорее всего, Эрин рванула из города за новой работой или новым парнем, но, если вдруг нет, проверить не вредно.
И если кто-нибудь спросит, какого черта ему все это нужно, он ответит, что во всем виновата Эстес!
Отхлебнув кофе, Лэндри нажал пару клавиш и снова открыл двухлетней давности газетный отчет о захвате братьев Голем. Сегодня он уже читал его, знал содержание и точно знал, на какой абзац упадет взгляд: тот, где рассказывалось, как следователь из отдела по борьбе с наркотиками Елена Эстес повисла на дверце джипа Билли Голема, а потом свалилась под колеса. Ее пятьдесят ярдов волоком протащило по бульвару Окичоби, а потом она была госпитализирована в критическом состоянии.
Интересно, что ее побудило запрыгнуть на подножку джипа и пытаться вырвать руль у Билли Голема?
Следаки по наркотикам! Ковбои чертовы, все как один!
Прошло два года. Любопытно, чем занималась она все это время, почему теперь вышла из тени? И чего ради их с Эстес пути пересеклись именно сейчас?
Ему на хрен не нужны неприятности и проблемы, которые всегда при ней! Но Лэндри знал, что они уже здесь. Он заглотнул наживку. И теперь занимается этим делом.
А все из-за Эстес!
Джилл выбежала за дверь клуба «Игроки», отдуваясь и всхлипывая, размазывая по щекам слезы, сопли и черные потеки туши. Вытерла рукой нос, отлепила от глаз намокшую прядь волос.
Охранники посторонились, молча поглядели на нее, но ничего не сказали. Не спросили, не подогнать ли ко входу ее машину. По лицу, гады, видят: нет у нее такой машины, какую можно было бы поставить сюда на стоянку. Здесь стоят машины красивых людей – богатых и стройных.
– Чего пялитесь?! – огрызнулась Джилл.