Глотку обжигает крик.
Северус в ужасе оборачивается, потому что не получается у него быть хладнокровным. Он так боится за Гермиону, что не чувствует собственного тела. Из-за этого он чуть дергает рулем, и машину слегка заносит.
Рози хватается за спинку сидения чуть выше Гермионы.
— Смотри на дорогу! — обернувшись, рявкает Розамунд. — Еще раз так сделаешь, и мы свалимся в кювет! Включи голову, Северус!
— Рози, — умоляюще произносит Гермиона.
И только они обе понимают, что на самом деле Гермиона не только просит ее быть мягче с ним, но и…
— Рози, — повторяет она, и слезы снова закипают в глазах, когда она приподнимает вверх голову. — Еще рано, — всхлипывает она, — сегодня седьмое апреля, — она делает паузу, — у меня срок на двадцатое мая назначен.
Гермиона вся сжимается и почти рычит, зажмуриваясь до искр в глазах, когда схватки снова повторяются.
— Ты, главное, дыши, — успокаивает ее Розамунд. — Мы уже скоро приедем, и нам в Мунго помогут. Скоро же приедем, Северус, да?
Рози смотрит в зеркало заднего вида и тут же ловит взгляд Северуса. Кажется, они впервые за столько лет понимают друг друга без слов. Женщина чувствует, что ехать им еще долго, а еще она осознает, что интервал между схватками Гермионы слишком короткий.
Так что вероятность того, что ей придется разродиться в машине, очень высока.
Словно понимая ее мысли, Северус снова давит педаль газа в пол. Розамунд продолжает с ней дышать, уговаривает ее не поддаваться панике и в сотый или тысячный раз вторит о том, что они вот-вот приедут.
Дорога до Мунго никогда еще не была настолько долгой.
— Приехали! — облегченно выдыхает Северус, привстав на месте. — Еще немного, любовь моя, вот уже ворота.
Розамунд удается успокоить Гермиону, она бесконечным потоком говорит ей какие-то нужные и, видимо, правильные вещи, почти не отрываясь от ее уха, и Северус совершенно ничего не слышит, только видит, как Гермиона кивает и старается не поддаваться панике.
Резко затормозив у входа, Северус тут же вылетает из машины и мчит в приемную, перескакивая через одну ступеньку. Розамунд провожает его взглядом.
— Рози, я знаю, что что-то случилось. Я это знаю, — шепчет Гермиона сиплым голосом.
Розамунд чуть приподнимается, игнорируя напрочь затекшие руки и шею.
— Не говори ерунды, Гермиона, — строго произносит она. — Не надо этого делать.
— Я не чувствую его, — опустив руку на живот, сознается она, глядя заплаканными глазами в синие обеспокоенные радужки женщины. — Я его не чувствую…
Розамунд ощущает, как у нее внутри что-то обваливается от этих слов. Все ее попытки успокоить Гермиону оказываются напрасны. Девушка понимает, что что-то не так еще на заднем дворе дома.
В тот самый момент, когда ее крик, сродни банши, разбивает пространство на сотни осколков.
— Гермиона, я здесь, — появляется Северус, открывая дверь машины и наклоняясь внутрь. — Я здесь, любовь моя, я все сделаю.
Он осторожно берет ее на руки и вытаскивает из салона. Тут же поспевают медбратья с каталкой и помогают Северусу уложить Гермиону. Медсестра сразу надевает ей на голову кислородную маску.
Розамунд едва переступает затекшими ногами, выбираясь с заднего сидения. Она хватается за открытую дверь в поисках опоры и провожает их взглядом до тех пор, пока они не скрываются за дверью. Розамунд старается не анализировать.
Ни происходящее, ни услышанное в последнюю минуту.
Она берет на себя ответственность за имущество, потому что больше просто некому. Розамунд просто головой понимает, что там им обоим не нужна. Она нужна будет после всего этого. Плохого или хорошего — не имеет значения.
Она будет там, когда нужно.
Розамунд достает из бардачка влажные салфетки и начинает оттирать кожаное заднее сидение. Она использует почти всю пачку, но так даже лучше. Следы от ногтей Гермионы на спинке она старается не замечать.
Вынув ключи из зажигания, Рози забирает из багажника сумку, закрывает все окна и двери и ставит машину на сигнализацию. Удивительно, но она убивает всего час пятнадцать. Розамунд подходит к стойке регистратуры, но ей совсем не хочется идти куда-то в другое место.
Она боится больниц.
Она боится того, что происходит с Гермионой.
— Вы с ними приехали, верно, мисс? — не дает ей даже сказать слов приветствия медсестра.
Рози нервно кивает.
— Я просто наблюдала за вами, простите меня за это, — извиняется она. — Обычно мы сразу просим отогнать автомобиль от главного входа, но в данном случае, — она неопределенно жмет плечами.
Женщина снова кивает. Резервные запасы агрессии и адреналина оказываются истрачены на крики в сторону Северуса и способность говорить хладнокровно с Гермионой, когда внутри все билось в агонии от тревоги.
— Сейчас мне придется попросить вас отогнать машину, мисс, — чуть склонившись, осторожно отзывается худощавая медсестра с темными волосами и массивной челюстью. — Я понимаю вас сейчас, но таков порядок.
Розамунд поднимает руку, на указательном пальце которой висят ключи.
— Я не умею водить, — хрипло произносит она, — я лишь наводила порядок, — Рози прищуривается, чтобы разглядеть имя медсестры, — Марианна…
Марианна мягко взмахивает руками-веточками и жмет на какую-то кнопку на телефонном аппарате.
— Ох, в таком случае, не беспокойтесь, наш дежурный медбрат перегонит ваш автомобиль на парковочное место и передаст вам ключи, если вы не против.
Марианна старается говорить и выглядеть доброжелательно. Может, она действительно такая. Рози понимает, что судить глупо, потому что свечу она не держала. Она просто кивает.
— Без проблем.
Медбрат здоровается и забирает связку ключей, направляясь к выходу. Рози затравленно озирается по сторонам, чувствуя себя максимально дискомфортно, как вдруг издалека слышится наполненный болью крик.
Рози втягивает голову в плечи.
— В палату нельзя, сами понимаете, — замечая ее состояние, произносит Марианна. — Но в коридоре подождать можно! — с энтузиазмом сообщает она. — Идемте, я вас провожу.
Марианна семенит по белоснежному полу, переступая невозможно тихо, совсем как мышка, а Розамунд ничего не остается, только идти следом за ней. Рози считает шаги. Сорок один, сорок два, сорок три…
Душераздирающий крик заставляет кожу покрыться мурашками.
— Они там, — указывает на дверь Марианна. — Комната отдыха по коридору и направо, — объясняет она. — Ключи от машины будут у меня в регистратуре.
Розамунд чувствует собственный шум крови в ушах.
— Спасибо, — машинально произносит она.
Марианна кивает и направляется обратно к себе. Такого рода звуки привычны ей. Женщины рожали, рожают и будут рожать. За столько лет практики она и не такие вопли слышала. Однако за все эти годы она ни разу не сталкивалась с какими-либо иными сценариями, помимо рождения крепкого и здорового младенца.
Время идет.
Секунды сменяются минутами, минуты часами. За окном постепенно темнеет, тревога не отступает, от страха за людей по ту сторону двери здорово мутит. Гермиона рожает уже третий час.
Розамунд грызет ногти и наворачивает круги возле комнаты, не чувствуя ломоты в шее и спине. Она вслушивается в разговоры в палате. Кажется, уже совсем скоро и…
— Всё, миссис Снейп. Всё! — раздается голос акушерки.
Рози замирает на месте, широко распахнув глаза и глядя на дверь. Она слушает. Слушает, слушает. И не слышит.
— Почему… — слышится сорвавшийся голос Гермионы. — Почему… он не плачет?
Северус испуганно смотрит на акушерку, которая передает ребенка медсестрам. Трое сотрудников склоняются над младенцем, передавая друг другу какие-то предметы. Гермиона замечает крохотный комок из-за спины медсестры, видит, как ему пипеткой чистят нос.