— Обычно это удел колдунов, — медленно произнес ведун. — Или Аттама эк'Талуса.
Фиолетовые глаза впились ей в лицо, и, заметив ее замешательство, он пояснил:
— Главнокомандующего.
— Да, конечно. — Она выдавила из себя некое подобие улыбки. — Это был Аттам эк'Талус.
— Чье имя тебе, насколько я вижу, незнакомо.
Голос его зазвучал со стальной уверенностью. Ценнайра, пытаясь держать себя в руках, раздраженно повела плечами: уверенность колдуна начинала досаждать ей.
— Ты ставишь под сомнение мои полномочия? — резко спросила она.
Менелиан развел руками, то ли извиняясь, то ли в знак того, что ему все равно.
— Кандахар раздирает гражданская война, Ценнайра, а ты гоняешься за нашими друзьями без письменного приказа. Так что возвращайся-ка ты в Нхур-Джабаль и расскажи тем, кто тебя послал, что я испытал их и ручаюсь за них. И да будет тебе известно: мои слова согласны подтвердить ведуны тирана и сам Аттам эк'Талус.
Она поняла, что попала в ловушку, и ее стала захлестывать злость. Резко поднявшись, она бросила колдуну:
— Ты слишком много на себя берешь.
— Я колдун тирана, — отвечал он. — Я поклялся защищать этот город и обладаю дарованиями достаточными, чтобы различить врага. Откуда бы он ни пришел.
Острыми белыми зубами она прикусила нижнюю губу, не сводя глаз с его лица и обдумывая слова, прозвучавшие как вызов. Ее новое воскрешенное существо рвалось в бой. Она была уверена, что раздавит колдуна, каким бы талантливым он ни был. Но обуздала себя, вспомнив, что она посланница Нхур-Джабаля, знатная дама, выполняющая задание тирана. Огромные глаза ее превратились в щелки, и она сказала:
— Ты бросаешь вызов тирану и пренебрегаешь его распоряжениями?
— Распоряжений я не видел, — холодно ответил он. — О них говоришь ты. Я же в свою очередь утверждаю, что люди, которых ты ищешь, врагами Кандахара не являются, и посему я распорядился их отпустить. Если Нхур-Джабаль пожелает выслушать меня, я отправлюсь туда сам. Но только тогда, когда мне будет предъявлено письменное распоряжение на сей счет.
Они оказались в дипломатическом тупике, и Ценнайре ничего не оставалось, как смириться. Она, в общем, уже и так узнала все, что ей было нужно и что желал от нее Аномиус. Но этот человек досаждал ей, и она решила отплатить ему той же монетой, позволив раздражению проявить себя в полную меру:
— Так ты говоришь, они отправились в Альдарин пять дней тому назад?
Менелиан кивнул.
— Им там должны деньги? Кто?
— Варент ден Тарль.
Еще одна зацепка, еще один ключик. Этого ей должно хватить, чтобы отыскать их. Она или найдет их в Альдарине, или нападет там на их след. Аномиус будет доволен. Так что, пожалуй, надо уходить. Разумнее всего уйти прямо сейчас, но Ценнайра не могла заставить себя это сделать. Она попалась на крючок собственного раздражения.
— Ты в нерешительности? — неожиданно прервал ее мысли Менелиан, и она уставилась на него с нескрываемой злостью. А он продолжал, словно рубил ее остро отточенной саблей: — Не знаешь, как доложить хозяину?
— Хозяину?
Она прищурилась. Несмотря на злость и удивление, она унюхала новый запах. Возможно, колдун снял свою защиту или же просто больше не может себя сдерживать. Она учуяла неприкрытую вражду, и подозрение ее превратилось в уверенность. Опасность!
— Твой хозяин — Аномиус? — Менелиан встал и посмотрел ей прямо в глаза. — Или, может, следует назвать его твоим создателем?
Глаза ее широко распахнулись.
— Что ты сказал? — прошипела она.
— Что ты — продукт самого низкого колдовства, — ответил он. — Ты зомби! И я не позволю тебе вернуться к своему хозяину.
Ценнайра напряглась. Менелиан злорадно рассмеялся.
— И ты надеялась провести меня? Я маг, зомби!
В воздухе запахло презрением и уверенностью. Колдун что-то пробормотал, но так тихо, что она не разобрала слов, и в ноздри ей ударил запах миндаля. Она заколебалась: он явно в себе уверен и не сомневается, что сможет ее уничтожить.
— И все же ты принял меня, — хрипло произнесла она.
Менелиан растянул губы в улыбке.
— Я желал выяснить, как много знаешь ты, — сказал он. — И я уверен, что со мной тебе не справиться.
— Возможно, — допустила она, понимая, что он прибегнет к колдовству, но ни секунды не сомневалась, что должна попытаться убить его. — Откуда тебе известно имя моего хозяина?
— Не всем в Нхур-Джабале по нутру его безумные затеи, — услышала она твердый ответ. Вот откуда проистекает его уверенность. : — И там есть желающие положить им конец.
— Ради безбородого юнца из Лиссе и меченосца из Керна? Или ради женщины? — На лице его проступило удивление, и она рассмеялась. — Каким бы колдуном ты ни был, ты просто похотливый мужчина. Ты млеешь по ней, ты таешь при одном упоминании ее имени. Так знай: когда отыщу их, ее я тоже убью.
— Ты этого не сделаешь! — вскричал Менелиан, и Ценнайра с удовольствием отметила про себя, что он заволновался.
— Сделаю, — насмешливо продолжала она. — Тебе меня не уничтожить, а я могу вырвать сердце из женщины, которую ты жаждешь уберечь. Пусть это будет твоей последней мыслью, колдун!
И она бросилась вперед со скоростью падающего из поднебесья ястреба, вытянув руки с согнутыми, как когти гарпии, пальцами. Лицо Ценнайры исказилось до омерзения, отразив ее звериную сущность. Менелиан выкрикнул всего лишь одно слово, и воздух наполнился резким запахом миндаля. Ценнайра почувствовала на себе всю силу его заклятия. Любое живое существо было бы мгновенно им уничтожено. Будь она живым существом, ей пришел бы конец. Но она бессмертна. Аномиус разъяснил ей, что магические заклятия по большей части направлены против живых существ. А поскольку она теперь бессмертна, колдовство Менелиана ей не страшно. Она расхохоталась и со звериным оскалом набросилась на колдуна, видя по его глазам, что он все понял.
Но он не был беззащитен и сумел поколебать колдовские чары, сделавшие ее похожей на живых. И потому яростный бросок ее не был столь стремителен, и колдун успел схватить ее за запястья, и вместо горла она вцепилась ему в плечи. Когда же она потянулась к его горлу руками, вернее, клещами, предназначенными, чтобы рвать плоть и крушить кости, он выкрикнул ей в лицо страшные тайные заклятия.
Не имея возможности дотянуться до горла Менелиана и понимая, что надо лишить его способности произносить магические формулы, она, не мудрствуя лукаво, ударила ему коленом в пах. К подобному методу она прибегала прежде, дабы остудить пыл слишком разгоряченного поклонника, и вот сейчас прием этот доказал свою эффективность и в борьбе с колдуном. Менелиан вскрикнул, хватка его ослабла, и Ценнайра освободилась, а он беспомощно согнулся. Ценнайра сухо и победоносно рассмеялась и одной рукой вцепилась ему в горло, а другой стала бить по лицу.
Фиолетовые глаза вылезли из орбит, кожа сначала порозовела от лопнувших под ней кровеносных сосудов, а потом очень быстро потемнела от открытых ран. Но он еще продолжал бороться, хотя уже и не так энергично, и потому она сочла за благо держать его от себя подальше — от колдуна всякого можно ожидать.
— Ты слишком самоуверен, — проскрипела она и опять рассмеялась. — Все вы одинаковы.
Пальцы ее сжались сильнее у него на горле, и руки Менелиана ослабели. На всякий случай она схватила его за запястье, опасаясь колдовства бессловесного, и, с силой дернув вниз, поставила его на колени. Голова Менелиана упала, широко раскрытые глаза в ужасе смотрели на ее полуобнаженное, лишенное всякой привлекательности тело. Она втянула носом воздух — в борьбе они опрокинули несколько светильников, и комната наполнилась дымом. Она чувствовала, как колдовские силы, сопротивлявшиеся ей, покидают его, тело вытянулось, стремясь к воздуху, и она почти небрежно сломала ему запястье. Он словно и не заметил боли и даже не дернулся, когда она проделала то же со второй рукой.
— На что теперь тебе твое колдовство, маг? — поинтересовалась она.
Резко сжав пальцы, она раздавила ему гортань.