— Я не могу приказать себе спать, как ты, — ответил он на вопросительный взгляд Брахта. — Давай я подежурю.
— Посидим вместе. — Брахт коротко улыбнулся.
Каландрилл понял, что керниец только притворяется столь невозмутимым, чтобы успокоить друзей и дать им возможность отдохнуть.
— Ты думаешь, они нас найдут? — медленно спросил он.
— Думаю, это возможно, — ответил Брахт. — Но лошадям все равно нужен отдых.
— И что тогда будет?
— Мы постараемся убежать или примем бой.
— От чего это будет зависеть?
— От того, как много их будет. И насколько они будут настроены на драку.
Каландрилл кивнул, словно смиряясь с неизбежным.
— Они распознают во мне асифа, — пояснил Брахт, — и постараются убить меня уже только за то, что я ступил на их землю. А ежели они меня узнают… что же… — он горько усмехнулся, — они постараются доставить меня к Джехенне и подарят ей гвозди.
Каландрилла передернуло.
— Но если будет возможность, мы убежим? — спросил Каландрилл.
Брахт ответил не сразу:
— Вот что я тебе скажу, только больше не будем об этом, чтобы уши тех, о ком говорим мы, нас не услышали. Так вот, если они нас увидят и расскажут своим драхоманнам, то те сообщат о нас всем становищам между ними в Куан-на'Дру. Они умеют это делать. Если тех, кто нас увидит, будет немного, их надо убить. И оставить на съедение собакам, а коней их отпустить, чтобы они соединились с дикими стадами. Только так мы сможем избежать дальнейшего преследования.
— Даже если они не захотят с нами драться? — нахмурился Каландрилл. — Даже если мы сможем от них убежать?
— Да, — сказал Брахт. — В противном случае вдогонку за нами бросятся все ни Ларрхыны.
— А если их будет много? — не унимался Каландрилл. — Слишком много, чтобы убить всех?
— Тогда мы попытаемся убежать. — Брахт пожал плечами. — И будем молить Ахрда, чтобы он уберег нас.
Каландрилл вздохнул, наблюдая за рассветом. Похоже, что вновь руки его будут запачканы невинной кровью. Но другого выхода нет, ибо эти невинные люди могут помешать достижению их великой цели.
— Да поможет нам Ахрд проехать мимо них незамеченными, — пробормотал он. Ничего другого ему не пришло в голову.
— Истинно, — без выражения согласился Брахт. Каландрилл и Брахт посидели еще немного, и наконец керниец объявил, что лошади отдохнули. Они разбудили Катю и подготовили лошадей к отправлению. Солнце поднялось над горизонтом уже на целую ладонь; лучи его пробивались через темную тучу, обещавшую дождь до самой ночи. Пока же было тепло и светло; весна неумолимо перерастала в лето. Каландрилл попытался успокоить себя тем, что страхи его безосновательны, хотя они и скачут по самому широкому ровному полю, какое до сих пор приходилось им пересекать!
До полудня путники не встретили никого, кроме табунов, диких собак и птиц. Они остановились ненадолго, чтобы наспех перекусить, и тут же отправились в путь. Утренняя туча неумолимо надвигалась на них, над головой погромыхивало, то и дело вспыхивали молнии. Где-то впереди уже шел дождь. Они мчались галопом. Время от времени Брахт останавливался и поднимался в стременах, а то и забирался на седло, чтобы осмотреть окрестности. Как-то после обеда он, ругаясь, бросился в седло и приказал им гнать во весь опор.
В то же мгновение они пустили лошадей в галоп на запад, и топот их копыт слился с дальними раскатами грома.
— Семь всадников, — прокричал Брахт. — Они чуть впереди и справа от нас. И скачут прямо сюда!
Каландрилл взглянул на восток, умоляя ливень разразиться как можно быстрее: дождь мог бы укрыть их и помочь избежать кровавой схватки. Он молил об этом, но знал, что только божественное вмешательство может их спасти.
— Они нас видели? — спросила Катя.
— Пока, может, и нет, — ответил Брахт. — Но скоро заметят.
— Нам негде укрыться? — спросил Каландрилл. — Как в тот раз?
— Здесь — нет. — Брахт сердито махнул рукой на ровную поверхность. — Тут они нас везде заметят. Вперед! Может, с помощью Ахрда, они примут нас за простых асифов, нарушивших их владения, и махнут на нас рукой.
Но надежда эта быстро улетучилась. По крайней мере у одного из лыкардов был такой же острый глаз, как у Брахта, и очень скоро преследователи оказались настолько близко, что их стало видно. Они явно поменяли направление и бросились наперерез незваным гостям. До того как они увидели троицу, они гнали перед собой небольшой табун, но, едва завидев незнакомцев, оставили лошадей и бросились в погоню в сумасшедшем галопе. Ветер доносил до ушей Каландрилла их крики, краем глаза он видел, что они отстегивают луки и вставляют стрелы. Никаких сомнений. относительно их намерений больше не осталось. Брахт сдернул с плеча лук и подвязал поводья к седлу, управляя жеребцом одними ногами.
— Мы можем от них уйти, — закричал что есть мочи Каландрилл.
— Они намерены драться, — возразил Брахт и отцепил веревку, привязывавшую вьючную лошадь к вороному — у нас нет выбора.
Каландриллу показалось, что в голосе кернийца прозвучал восторг. Брахт с гиканьем развернул вороного и направил его прямо на мчавшихся им навстречу лыкардов. На лице его играла дикая ухмылка. Катя выдернула из ножен саблю — видимо, столь же не уверенная в своем умении стрелять из лука со спины лошади, как и Каландрилл. Она развернула сивого и направила его за вороным. Застонав, Каландрилл выхватил меч и вонзил шпоры в бока гнедого.
Они приближались. Воинственные крики лыкардов смешались с гиканьем Брахта. В воздухе засвистели стрелы, стальные наконечники их смертоносно поблескивали на солнце. Коричневоволосый лыкард вдруг откинулся назад и повалился на землю со стрелой в груди. Каландрилл вжался в шею гнедого. Одна стрела даже чиркнула его по голове, другая порвала рукав.
Но вот две группы сошлись, и Каландрилл забыл о сомнениях. Перед собой он видел звериный оскал воина, целящегося из лука прямо ему в грудь. Каландрилл развернулся в седле, пытаясь избежать смертельной стрелы и вовсю подгоняя коня, чтобы быстрее преодолеть разделявшее их расстояние и схватиться врукопашную. Он видел, как правая рука лыкарда отпускает тетиву, как он отбрасывает лук и выхватывает меч, и в следующее мгновение почувствовал сильный удар в левое плечо. Лыкард торжествующе ухмыльнулся, а Каландрилл страшно разозлился на какого-то дикаря, вознамерившегося убить его и поставить под вопрос их высокое предназначение. Он забыл обо всем на свете, кроме того, что надо выжить, и направил коня прямиком на врага, держа меч в высоко поднятой руке. Лыкард поднял свое оружие. Но Каландрилл выбил у него из рук меч и опустил клинок по дуге на грудь противнику, и из-под разверстой кожаной — туники брызнула кровь. Лошадь противника не успела еще промчаться мимо Каландрилла, как он нанес еще один косой удар на сей раз в спину лыкарда. Всадник завизжал, дернулся в седле и боком повалился на землю.
Каландрилл дрался как во сне, подныривая под опускающийся на него, как цеп, меч, делая выпады, не обращая внимания на крики боли и понимая, что где-то рядом точно так же Катя и Брахт парируют удары и нападают, а их клинки поблескивают алым. Развернув разгоряченного мерина, он обрушил удар меча на человека, из которого уже торчало две стрелы, пущенные Брахтом, и понял, что схватка подошла к концу. Лыкарды лежали в крови на примятой траве, лошади их нервно перебирали ногами и ржали. Брахт облизывал порезанную руку. На Кате не было ни царапинки.
— Катя! Вьючная лошадь! — резко выкрикнул Брахт. — Каландрилл, помоги мне собрать их лошадей.
— Мы их что, с собой возьмем? — спросил он, но Брахт покачал головой.
— Нет, мы снимем с них седла и уздечки и отпустим их на все четыре стороны. Они вольются в табун диких лошадей, и ни Ларрхыны ничего не узнают. Так мы выиграем время.