— Я не умею спорить. Косматый, — отбивался Виктор. — Только не мое это дело.
— Стоп! — Косматый снова переменился, жестко ударил взглядом. — Ты боишься смерти? Скажи!
— Не понял, — угрожающее сказал Виктор.
— Страшной, страшной смерти боишься?
— Это что, мне?
— Ты сначала скажи.
— Запомни, Косматый, — Виктор сатанел, когда ему угрожали, — со мной это будет непросто.
— Э, про-осто, так просто, что… — и опять перемена. Теперь уже хитрость, с прищуром, с какой-то гадкой веселостью, почти шепотом. — А вдруг они гуманизма-то и не проявят? Мы им залп, они — два. И ничего не останется и простить тебя некому будет.
Еще свихнешься. Ведь руки на себя наложить можно, а, Панчуга?
И Виктор через силу, не слушая:
— Нет. Все зря. Я против Земли не пойду.
— Вот затвердил: «Не пойду, не пойду!» А почему не пойдешь? Что там держит тебя? Земля? А ты там и не бываешь, сам говорил. Ерунда. Ничего там тебя не держит.
— Хватит об этом. Не знаешь ты ничего.
— Знаю, знаю, все знаю. — Косматый скучно поморщился. — Я тебя так знаю, что все твои дела за неделю вперед вижу. Ты за свободу свою боишься, на все готов, лишь бы свободу свою сберечь, а того не видишь, что от свободы этой ничего не осталось. Так не бывает, Панчуга!
Но Виктор специально не слушал, твердил свое.
— Я против Земли не пойду. Хватит. Пора мне.
В течение всего разговора Виктор ни разу не вспомнил о Молодом, о том, что с ним будет, если он останется на Уале.
— Паулу с собой возьмешь, ты подумай, Панчуга. Ведь девку тебе отдаем, против всех наших правил, не четырем, а одному, и какую девку! Она б нам таких бончарчиков нарожала, а мы тебе отдаем, пожалуйста, закончится все и забирай ее куда хочешь.
— Косматый…
— Ты погоди-погоди… Вот мы ее сейчас позовем, — Косматый подбежал к двери, распахнул, крикнул:
— Паула! Паула, сюда! Па-а-а-а-а-у-ула-а-а! — обернулся: — Лева, приведи!
Эмоциональный телохранитель соскочил со скамейки, выбежал прочь. Он вернулся с ней почти сразу же, видно, рядом была.
Паула не вошла — вбежала.
— Ох, буря, ну буря! Восторг, а не буря! Что в темноте сидите?
Включила свет.
Она была радостно возбуждена, наверное, сказали, что женят. Никогда Виктор не видел ее такой. Вернее, видел, но так давно, что забыл, при каких обстоятельствах.
— Вот, Панчуга, бери. Жена. — Косматый подобрел и стал похож со своей шевелюрой на рождественского деда.
Виктор молчал и не отрываясь смотрел на Паулу. Та была похожа в этот момент на девочку, которой дарят конфету, но при этом она не уверена, что не разыгрывают.
— Жарко у вас, — она скинула шубу прямо на руки эмоциональному Леве. Тот встал, как столб, не зная, что делать с неожиданной ношей.
— Ну, что? — не понятно было, то ли это предложение оценить ее красоту, то ли вопрос — зачем звали.
Виктор не мог отвести от нее глаз. Он всегда пытался быть объективным и всегда говорил себе, что не так уж она и красива, волосы слишком черные, подбородок великоват, глаза не так чтоб уж очень умные, но сейчас он забыл про все. Она и потом, в течение одиннадцати лет, будет вызывать в памяти именно этот момент. Вся в движении, яркая, радостная… Чересчур было в ней этой радости, вот что.
Косматый взял ее сзади за плечи, сказал ласково:
— Так вот, Паула, жених твой артачится, обещания своего исполнить не хочет. Говорит, не пойду к вам. Что делать будем?
Глаза ее с прежней радостью смотрели поверх Виктора в стену, будто видела она там что-то необычайно интересное. Так слепые иногда смотрят.
— А что делать? Пусть уходит.
— Да нет, так не получится, — мягко возразил Косматый. — Нам женишок твой нужен. Ракета его нужна.
Старинное слово «ракета» Виктор только в книгах встречал. Он никак не мог отделаться от впечатления, что перед ним разыгрывают какой-то очень дешевый спектакль.
— А что больше нужно — ракета или он? — спросила она, все так же глядя в стену.
— Да ракета вроде больше нужна.
— А ты его убей. — Паула с наивным удивлением перевела взгляд на Косматого, мол, что ж сам-то не догадался. — Вот и ракета будет.
— Так тоже не пойдет, девочка, — засмеялся Косматый, — нам с ракетой без него не управиться. Ты уж попробуй его уговорить. А не уговоришь, мы с тобой вот что сделаем.
Косматый, как бы задумавшись, взглянул на телохранителей.