Я попытался взглянуть на все его глазами.
У него есть сотрудник — молодой специалист, щеголяющий обычно в джинсах индийского производства, или костюмчиках из магазина «Елочка», а наша «Елочка», несмотря на схожесть ботанического названия, отнюдь не московская «Березка». На работу сей молодой человек ездит демократично — на автобусе, хотя, как поговаривают, собирается покупать мопед. Живет в государственной однокомнатной квартире, обставленной продукцией местных мебельщиков. Дяди-министра или тети-завмага нет. Ярлык на меня давно наклеен.
И вдруг этот самый сотрудник, коему давно найдено место в строгой иерархии шефа, сидит в модном ресторане, куда его пропустили без звука, едва услышав его фамилию, делает заказ на сумму, превосходящую его месячную зарплату, и не поморщится, одет как дипломат великой державы на приеме у королевы, и на пальце у него массивный золотой перстень, а на руке последний визг — суперплоские часы толщиной с двухкопеечную монету, мэйд ин, естественно, Джапан, и пьет он самое дорогое, что нашлось в этом заведении, и небрежно докуривает до половины «Кэмел» — не лицензионный финский, а настоящий штатовский, а рядом с ним его обворожительная супруга, вся из себя в бриллиантах, да, про «Волгу» на улице мы забыли… Бедный шеф — мещанин новейшей формации…
Прежний мещанин, тот, что бесхитростно гонял чаи под абажуром, умиленно слушал канарейку, висящую в клетке над горшком с геранью и дремуче мычал, когда его спрашивали, как он относится к последним исканиям Антониони, давно канул в прошлое. В атавистически чистом виде он существует лишь на самой глухой периферии, подобно снежному человеку, да и там, усиленно вымирает.
Появился другой. Он неглуп, даже интеллигентен, довольно часто — ценный работник и хороший специалист в своей области. Его книжные полки поразят вас, и часто эти книги не пылятся престижно-мертвой деталью интерьера. Он не покажет себя профаном в споре об экзистенциализме и его наиболее ярких апологетах, да и само это слово произнесет без запинки. Не ударит в грязь лицом в разговоре о музыке, современной и классической, Кафке, Бермудском треугольнике, философском смысле «Мастера и Маргариты» и последних происках США в Африке в свете глобальной стратегии Пентагона и «Семи Сестер». Остроумен, начитан, следит за мировой политикой, новинками культурной жизни и науки, может быть душой компании, не спутает Мане с Моне, одним словом, настолько разносторонен и интересен, что невольно хочется думать — может быть, мещанином был только тот, классический, с геранью и чвикающей канарейкой, и раз он, дремуче-абажурный, вымер, то и само мещанство упокоилось вместе с нам? И не являются ли попытки доказать его существование в нашем сегодняшнем обществе сродни усилиям создать вечный двигатель?
Увы. Хорошенько присмотритесь к нему и обнаружите любопытный штришок.
Пока речь идет о Сартре или НЛО, разговор остается нормальным разговором, он даже может изменить точку зрения на твою, признать, что прав был ты, а он заблуждался. Но если ты попытаешься втолковать ему, что тебе в тысячу раз приятнее валяться на диване с новой книгой или мотаться по горам и лесам в компании себе подобных, нежели пробиваться к Ивану Иванычу, который через Петра Петровича может, если его об этом попросит Сидор Сидорович, достать такое, что в Союзе имеют только два маршала, один засекреченный физик и один первый секретарь, если ты попытаешься ему это втолковать, ты погиб. Он не скажет тебе этого открыто, в глаза, отделается многозначительными кивками и обтекаемыми фразами, но будет уверен, что ты все врешь, что тебе просто стыдно признаться в отсутствии денег, нужных знакомств или деловых способностей, и оттого ты изворачиваешься, как можешь, придумывая какие-то смехотворные объяснения. И это самое страшное — он верит, что высшая добродетель в том, чтобы жить так, как живет он. Снова мы вернулись к коронному тезису мещанина — чтобы все были как все…
Вот это и есть мой шеф — великолепный представитель своего племени, экземпляр, путем сложных, непроясненных наукой мутаций образовавшийся из прежнего геранщика.
К нам подошли два очень приличных молодых человека и пригласили на танец наших дам. Подозреваю, что первый пригласил супругу шефа только потому, что второму показалось неудобным приглашать одну Жанну. Не перевелись еще у нас тактичные люди…
— Прошу, — сказал я, наполняя бокал шефа.
— Нет, это какая-то мистика, — пожаловался он. — Вы, Борис Петрович, и вдруг… Простите, никогда не ожидал…