За время, проведенное в Праге, и в особенности с инспектором Тесаржем, Вик научилась понимать местный язык. Даже могла сказать на нем пару предложений. Конечно, грамматически неправильных, но кто, скажите на милость, ожидает чего-то большего от грязной попрошайки? Эти знания дали возможность узнать, куда так стремится попасть инспектор Тесарж. Он настаивал, чтобы девочка осталась в отделении, хотя официально ее так и не посадили под замок. Но Вик не собиралась сидеть в управлении. Инспектор не понимал ее желания идти с ним на похороны чужого и незнакомого ей человека. «Конечно, ему не понять», — думала Вик, наблюдая, как тот покидает полицейское отделение. А потом последовала за ним.
Девочка знала название кладбища, и найти его не составляло труда, она всегда хорошо запоминала, где что находится, спустя несколько дней пребывания в незнакомом месте, и Прага не стала исключением. Дворами, двориками, подворьями, через заборы и кусты, и вот она уже стоит и глядит полными печали глазами на все происходящее. А, точнее — на графа Варвика. Эдвард, кажется, так его звали. С того случая в поместье этот странный человек не выходил у Виктории из головы.
Его глаза… Ах, его глаза! Они поглощали, затягивали! А его улыбка… Ах, его улыбка! Такая уверенная, слегка дерзкая, белозубая, опасная… Его руки… Ах, эти руки! Длинные, сильные пальцы, с коротко остриженными ногтями, чистые. У мужчин это редкость в наше время. Аристократ, что еще сказать? А кожа, наверное, нежная… И вот сейчас на эту нежную кожу капает расплавленный воск со свечи! Всю руку залил!
«Наверное, ему очень больно. Бедненький… — подумала про себя Вик, шмыгнув носом. — Хотя… Это странно. Воск залил всю кисть, а он никак не реагирует! Странно это…» — решила проанализировать ситуацию влюбленная по уши девушка, но быстро опомнилась — она же по уши влюбленная, а значит — глупая. «Он, наверное, очень переживает из-за смерти своего близкого друга и та боль гораздо сильнее этой, физической», — всхлипнула она еще больше, чувствуя себя еще более глупой, чем всегда, но быстро взяла себя в руки.
И тут граф обратил на неё свое внимание. Не внимание, а просто взгляд своих карих глаз, но этого хватило, что бы щеки девушки залились непривычным румянцем. Она быстро отвела свой взгляд, только успев заметить, как Эдвард чуть слышно шипит от боли, сбрасывая с себя уже успевший затвердеть воск.
Боясь, что граф воспримет её взгляды неправильно, Вик до окончания церемонии в церкви старалась больше не попадаться ему на глаза.
Расплатившись с извозчиком, Тесарж соскочил с подножки экипажа. Сидевший на козлах старик стеганул лошадей, и коляска, скрипя колесами, покатила обратно в город. Рихард договорился с возницей, что тот вернется за инспектором спустя три часа — приблизительно столько должны были занять панихида и погребение.
Он потуже запахнул пояс пальто — осень уже вступала в свои права, дни становились короче, а ночи прохладнее. Пожелтевшие листья, срываясь с веток, кружили в воздухе и падали на землю.
Пройдя сквозь широкие кладбищенские ворота, Рихард направился к старинному костелу. Люди, пришедшие намного раньше него и сплетничавшие в ожидании появления графини Варвик, теперь устремились в церковь.
Зная, что ему все равно не удастся попасть внутрь к началу церемонии, Тесарж предоставил новоприбывшим свое место в очереди. Наблюдая, как они поднимаются по ступенькам, инспектор задумался над тем, сколько раз ему приходилось бывать на похоронах жертв, чьи дела он расследовал. Выходило, что не так уж и часто — точнее, ни разу. Хотя, может быть, и следовало бы.
Анна сбежала с лестницы и остановилась, лишь когда оказалась достаточно далеко от костела. Голова перестала кружиться, и графине больше не казалось, что она умирает. Как это странно! Словно она все еще была человеком, и ей действительно не хватало воздуха.
Скорее по старой привычке, чем по острой необходимости она сделала несколько вздохов.
— Графиня! — она обернулась на знакомый голос.
Тессарж не сразу узнал в женщине, сбежавшей по ступенькам, графиню Варвик. Почему она так торопливо покинула костел?
— Инспектор! Я… Я очень рада вас здесь видеть, — она едва заметно улыбнулась.
Впрочем, это было необязательно, ведь ее лица не было видно. Она улыбнулась скорее сама себе, почувствовав облегчение от присутствия этого человека. Это так… глупо! Но пусть. Он хотя бы развеет ее мрачные мысли своими дурацкими вопросами.
— Вы же сами просили сопровождать вас, пани, — учтиво поклонился Рихард, — помимо того, я понимаю, насколько тяжело все это для вас.
— Да. Эти люди превратили похороны в фарс. Мало кто из них по-настоящему знал Фридриха, а еще меньше — любили, — тихо сказала графиня.
— Куда больше их интересует, кто же убийца. Графиня, не поймите меня превратно, я не хочу обидеть ваши чувства…
— Господин инспектор, я все прекрасно понимаю! Это ваша работа, этим должны заниматься вы… Но я была бы премного благодарна, если бы в вашем расследовании меня оставили в покое.
— Но вы…
— Но я — вдова, у которой великое горе. Женщина, потерявшая своего любимого мужчину. Вы ведь это имели в виду? Я понимаю, что расследование стоит на месте, и не меньше вас хочу знать, кто же способен на такое, но прошу вас не беспокоить больше меня по этому вопросу.
Анна отвернулась. Интересно, не переиграла ли? Не заставила ли инспектора усомниться в ее словах?
Тут она заметила, что навстречу ей направляется какой-то высокий немолодой мужчина, которого она не видела прежде. Но графиня ошиблась — мужчина заметил в первую очередь инспектора, и шел к нему.
Он поклонился графине и тут же обратился к инспектору:
— Рад приветствовать, пан.
— Позвольте представить: пан Карел Черник, графиня Анна Варвик.
Карел еще раз поклонился Анне, принес свои соболезнования, и одновременно бросая внимательный взгляд на женщину. Нет, пожалуй даже не женщину, а молоденькую девушку. Ему сразу вспомнились слова Евы относительно всего происходящего. Просто необходимо переговорить с этой графиней.
Но не сейчас — Рихард смотрел, ожидая чего-то от Карела, графиня же была сейчас где угодно, только не здесь — скорее, в своих мыслях.
Ему пришлось уйти — слишком странным казалось присутствие его, незнакомого в общем-то человека, рядом с вдовой. А начинать разговоры о преступлении сейчас было бы кощунственно. Но теперь, когда он ее увидел, мысль о таком разговоре прочно поселилась в его голове.
Он пошел прочь, но спиной словно ощущал на себе тяжелый взгляд графини.
Наконец-таки заупокойные речи пастора закончились, и люди постепенно стали покидать костел, дабы проследовать за гробом герцога на кладбище.
Анна не могла пропустить процессию — она шла сразу за гробом под пристальными взглядами собравшихся. Рядом с ней была Мартина и две самые дотошные родственницы усопшего.
Граф шел один позади всех, рассматривая дорогу перед собой. Это было лучше, чем видеть все эти надгробия с именами давно истлевшей истории. Стараясь сконцентрироваться на мысли, что эта неприятная процедура скоро кончится и жизнь потечет с новой силой, Эдвард даже не заметил, как к нему подошла Ева.
— Пришел посмотреть на страдания других, Плантагенет? — жестко произнесла охотница, взяв графа под руку. — Это ведь доставляет тебя наибольшее удовольствие, не так ли?
— А тебе не приходило в голову, что Фридрих был моим другом? — поинтересовался Эдвард.
— Нет. У тебя нет друзей. Я знаю про тебя все, — ответила Ева. — Твое присутствие здесь только подтверждает мою теорию, что это ты убил герцога.
— Так уж и все? Что ж, думай что хочешь, — спокойно произнес Эдвард. — Меня это мало волнует.
— А тот юноша?
— Какой? — нахмурился граф. — Ах, тот… ну да, я ведь ненасытен, — он усмехнулся, замедляя шаг.