Инспектор повернулся, чтобы вернуться в дом и найти несносную бродяжку, как вдруг дверь внезапно распахнулась, так, что он невольно отскочил в сторону, и Виктория выбежала на улицу, не оглядываясь, побежала прочь. Тесарж кричал ей вслед, но она словно не слышала. Он сделал несколько шагов, опираясь на трость, попытался догнать ее, но куда там. Виктория сбросила туфли и уже давно скрылась за поворотом.
Инспектор, бормоча себе под нос ругательства, заковылял обратно к дому, подобрал слетевшую шляпу и нахлобучил ее на голову.
— Мерзавка посмела посягнуть на самое дорогое, — спокойным голосом сообщила появившаяся на пороге графиня. Инспектор обернулся:
— Хотите, чтобы я послал за ней жандармов? — невесело усмехнулся Тесарж.
— Теперь вы видите, — продолжила Анна, кутаясь в темную шаль, — кого привели в мой дом. Это стало последней каплей. Убирайтесь немедленно, и чтобы духу вашего здесь не было!
— Иду, уже иду, — примирительно заявил инспектор. — Только не забудьте, что вечером прибудет ваша охрана…
Анна ничего не ответила, но с такой яростью захлопнула дверь, что стекла в окнах на первом этаже задрожали.
Инспектор наткнулся на Вик буквально через пару минут. Виктория медленно брела вдоль обочины дороги, шлепая босыми ногами и шмыгая носом. Погруженная в водоворот собственных мыслей, она не услышала шума приближающегося экипажа, и Рихарду, забравшемуся на козлы и сидевшему рядом с кучером, пришлось несколько раз окрикнуть ее по имени, прежде чем это подействовало. Он остановил лошадей и помог Вик забраться в карету.
— Виктория, мне важно знать, что там случилось, — медленно, четко выговаривая каждое слово, повторил инспектор.
Сидевшая напротив девушка не отвечала, держа в руках туфли, которые практичный Тесарж отыскал в кустах перед поместьем графини Варвик и возвратил хозяйке. — Не хочешь говорить, не надо. Но графиня Анна сказала мне, что ты хотела что-то украсть…
— Вы мне не поверите. — Виктория едва сдерживала слезы. — Не поверите.
— Давай хотя бы попробуем, — доверительно сообщил Тесарж. — Если ты не расскажешь свою версию событий, мне придется принять на веру слова графини Варвик и арестовать тебя, — усмехнулся он.
— Она злая, плохая женщина, — обиженно ответила Виктория.
— Ну, Виктория, мне вовсе не кажется, что графиня собирается убить меня или кого-нибудь еще, — заметил Тесарж.
— Вы не понимаете… Вампиры… — Виктория прильнула к окну и замолчала.
«Вампиры… Не знаю как насчет вампиров, но какая-то чертовщина в этом доме определенно происходит… — подумал инспектор. — Пожалуй, все же стоит наведаться туда самому вместе с жандармами этим вечером».
Анна вернулась в кабинет, и теперь молча стояла, прислонившись к косяку двери. Лучше бы ей было что-то сказать, тогда хотя бы повисшая в воздухе тишина не давила так сильно и не звенела в ушах. Но Анна молчала, сама не зная, что сказать…
— Что спрашивал инспектор? — осведомился граф, как ни в чем не бывало.
— Он не спрашивал… Он говорил, — хмуро ответила Анна, проходя в кабинет и садясь за стол.
В тусклом свете лампы ее лицо казалось совсем неживым, а огромные темные глаза ничего не выражали.
— Он все знает, — сказала она, как само собой разумеющееся, — я смогла отправить его вон из поместья, но он вернется. И не один.
Анна снова надолго замолчала. Только сейчас она заметила листки, неровной кучей лежащие на столе. Она нежно провела рукой по старому портрету Эдварда, нарисованным ей в одну из тоскливых ночей в Вене, вдали от него… Она никогда особо хорошо не рисовала, но этот портрет она любила… Глядя на него и вспоминая, с какой тоской и болью в сердце она рисовала знакомые и любимые черты, Анна каждый раз благодарила небеса, что сейчас он снова с ней.
— Эта девчонка все расскажет. Она ведь знает… Она ведь поняла, кто мы? — Анна внимательно посмотрела на Эдварда, желая угадать его мысли. Но те были скрыты от графини где-то глубоко внутри.
— Она не расскажет, — уверенно произнес он.
— Я не понимаю твоей симпатии к ней! — вспылила она.
Глаза графини загорелись красным, так, словно она видела перед собой очередную жертву. Если бы Эдвард не знал ее уже несколько сот лет, он бы испугался.
— Ты просто ревнуешь, — улыбнулся Плантагенет. — Ты считаешь, что я должен принадлежать только тебе. Не так ли?
Эдвард подошел к Анне и обнял ее за талию, внимательно глядя в глаза.
— С нашей первой встречи ты решила заполучить меня себе в мужья. Тебя всегда притягивала тьма, дорогая графиня. И как только я чувствовал, что твоя власть надо мной слишком велика, я покидал тебя. И это было жестоко по отношению к тебе. Но я не выношу, когда меня ограничивают. Я всегда буду с тобой, до тех пор, пока ты не станешь заставлять меня играть по твоим правилам.
Анна развернулась и оттолкнула от себя Эдварда.
— Я никогда не делала ничего подобного! — воскликнула она, — я просто любила тебя. Я всегда тебя любила, с самого первого дня, как только увидела тебя тогда, в Реймсе… Я не любила никого до тебя, никого после — даже Фридриха, — шепотом произнесла она, а Эдвард довольно улыбнулся.
Он знал это. И знал, что свадьба была для его дорогой Анны лишь попыткой доказать, что она может жить так же, как и обычные люди. Жить среди людей… Неудачная идея.
Она отошла к окну и резко отдернула гардины — полуденное солнце ярко светило на небе. Анна отшатнулась от резкого света, закрыла глаза ладонью и вернулась в глубину комнаты, насквозь пронизанной солнечным светом.
— Только ради любви одного человека во всем мире я согласилась на такую жизнь. Эдвард, ты единственный, кто может заменить мне солнце… — грустно проговорила она. — Уже две сотни лет я живу только из-за тебя. Эдвард…
Эдвард молча подошел и занавесил гардины, погружая кабинет в привычный полумрак. Так безопаснее. Так должно быть. А солнце может убивать…
Это было неправильно с его стороны. Он перегнул палку и обидел свою графиню. Вампир был слишком жесток с ней и успел уже пожалеть об этом. Анна стояла к нему спиной, и он не видел ее лица, но был уверен, что она плачет. Красная, кровавая слезинка скатилась по ее щеке и тут же впиталась в кожу.
Эдвард чувствовал себя виноватым, но…
— Уйди. Эдвард, пожалуйста, уйди. Я хочу остаться одна.
Карета медленно подъехала к полицейскому управлению, где, несмотря на разгар дня, было малолюдно. Лишь рядом с дверью, прислонившись к стене, стояла одинокая фигура. Когда полицейская карета приблизилась, фигура отделилась от стены и подалась вперед.
Несмотря на наличие длинного плаща и мужского костюма, Рихард понял, что перед ним стоит девушка, причем уже виденная им однажды. Она была на похоронах герцога фон Валленштайна вместе с Черником. Ева — кажется, так ее звали.
— Рихард Тесарж? — тихо осведомилась она.
— Да, чем могу быть полезен?
— Думаю, нам есть, что обсудить, — задумчиво проговорила она.
Вик выглянула из-за спины инспектора и недоверчиво уставилась на Еву. Та, казалось, даже не заметила девочки.
— Что вы имеете в виду? — на всякий случай уточнил Рихард, хотя и так прекрасно знал ответ.
Последние дни вся его жизнь крутилась вокруг одного расследования, а все дороги вели в поместье Варвик. Ева усмехнулась краешком губ, ничего не ответив. Все и так понятно.
Инспектор отвел ее в свой кабинет, Вик прошмыгнула за ними.
— Пожалуйста, располагайтесь, — Рихард предложил девушке стул, а сам сел напротив. — Варвик, как я полагаю? Именно о них вы хотите поговорить?
— О них? — Ева удивленно приподняла бровь, — меня интересует Эдвард Плантагенет!
Она сказала это с такой злобой и ненавистью, словно называла имя своего самого заклятого врага… Наверное, так оно и было.