Мартина с жалостью смотрела, как Вик набросилась на поставленную перед ней тарелку каши. Ей стало стыдно за то, что вчера «во имя справедливости» она сдала эту девочку полиции. Само провидение вернуло ее к той женщине, что Вик видела на рыночной площади. А это значит, что сейчас Мартина сделает все возможное, чтобы этой бродяжке было здесь хорошо: накормит, отмоет… И может быть, если хозяйка не заметит, даже оставит ее на ночь в одной из гостевых комнат.
Странным для Мартины оставалось лишь то, как Вик смотрела на графиню. Горничная хорошо запомнила эти огромные глаза, полные страха, ужаса и гнева, обращенные на ее хозяйку. Конечно, Анна Варвик не была ангелом, но она и не вызывала такого всепоглощающего ужаса…
Пока Мартина кормила бродяжку на кухне, в гостиной граф и графиня Варвик обсуждали визит инспектора.
— Молодец, дорогая, я почти поверил, — сказал Эдвард.
Анна прижалась спиной к двери и закрыла глаза.
— Я уверена, что нас не заподозрят. Я мало что понимаю в полицейских расследованиях, но приписать нам какие-нибудь обвинения будет очень и очень трудно, — проговорила она.
В зал вошла Мартина, успевшая накормить Вик и даже отвести ее в комнату тетушки Мадлен, которая на неделю уехала к родственникам в город. Горничная выглядела едва ли не более расстроенной, чем ее хозяйка.
— Я… Я очень сочувствую вам, пани, — тихим голосом сказала она.
Анна лишь кивнула.
Горничная ни капельки не притворялась: она действительно очень огорчилась из-за герцога. Она так любила, когда он приезжал в поместье пани Анны — дом словно наполнялся жизнью, ее вечно грустная и холодная хозяйка начинала улыбаться. Мартина была уверена, что из них получилась бы прекрасная пара — Фридрих был замечательным человеком с чистым и благородным сердцем — такие встречаются лишь в сентиментальных французских романах. А теперь все кончилось. Свадьба, к которой все уже готовились несколько недель, отменяется, а что будет с графиней — она даже не представляла. Когда Мартина, наконец, покинула гостиную, Анна позволила себе улыбнуться. И улыбку эту на всем свете мог понять только он один — он, граф Эдвард Варвик.
Ночь очаровывает.
Темный полог медленно опускался на город, оставляя лишь очертания домов и бледные тени редких прохожих, стремящихся поскорее спрятаться в своих жилищах от мрачных мыслей и суеты прожитого дня.
Ночь непредсказуема.
Последние отблески заката мелькнули на небе, похоронив огромную алую звезду до следующего светлого, еще теплого дня. Где-то на окраинах города тоскливо завыла собака, наблюдая за молодым месяцем.
Мужчина запнулся на каменной мостовой и рухнул на землю, едва увернувшись, чтобы не сломать себе нос. Он был немного пьян, расстроен и близорук, а вместе с тем дома его ждала жена и четверо чудных детишек. Но разве об этом он мечтал? Его дед был сапожником, как и отец, и дядя, а ему просто досталось семейное дело, и никто не спрашивал его, хочет он этого или нет. Рутинная работа, глупая жена и четверо вечно грязных голодных и галдящих детей — вот что он получил. Черт бы все это побрал.
Мимо промчалась карета, едва не задавив несчастного. Мужчина вскочил на ноги. Подхватив камень, он размахнулся и кинул его в обидчика. Далеко. Не попал.
— Грязная собака, — выругался сапожник.
А еще ночь способна убивать.
— Добрый человек, какой сегодня день? — спросил Эдвард.
— Пятница, — ответил мужчина, вытерев нос рукавом.
— Гм… больше похоже на воскресенье, — сказал вампир, задумавшись.
Сапожник махнул рукой на странного незнакомца и зашагал дальше, но тот снова преградил ему путь.
— Ну что тебе еще? — грубо произнес сапожник, смачно выругавшись.
Эдвард причмокнул, предвкушая скорую трапезу.
— Хотите сыграть в игру, любезный? — вампир лукаво улыбнулся.
— Что ты мелешь?..
— Ты убегаешь, я догоняю, — перебив сапожника, сказал граф.
— Я не…
Страх, как ведро холодной воды, отрезвляюще подействовал на мужчину. Очень странные зубы были у этого господина. Клыки гораздо длиннее, чем у обычного человека, как в байках про вампиров. Вот только сейчас байка перестала быть глупой детской страшилкой, обретая реальную основу.