Я колеблюсь, неуверенная, действительно ли хочу перевернуться и узнать, какова моя новая реальность.
Делая глубокие вдохи через нос, я готовлюсь подтянуть свои штаны для большой девочки и направить свою внутреннюю крутую задницу в нужное русло.
Но у меня нет шанса, потому что человек, ожидающий меня, теряет терпение.
— Я знаю, что ты не спишь.
Его голос пронизывает меня насквозь, заставляя мое сердце разрываться в груди.
— Нет, — выдыхаю я, когда неверие наполняет мои вены.
— Калли, все в порядке. Это—
— Нет, — рявкаю я, наконец переворачиваясь и опускаясь на колени. Я смотрю своему похитителю прямо в глаза, к счастью, не выказывая признаков страха.
Зачем мне это, если я никогда не боялась его в прошлом?
Предательство поражает меня так сильно, что я на самом деле раскачиваюсь, как будто это был физический удар.
— Нет, — повторяю я, неспособный придумать что-либо более красноречивое, поскольку шок делает меня бесполезной.
— Это не то, на что похоже, — утверждает он, вставая со стула, который он придвинул поближе, чтобы он мог наблюдать, как я сплю, как подонок, и поднимая руки в знак капитуляции.
— Это не то, на что, блядь, похоже? — визжу я, не принимая ни слова из этого.
Я вскакиваю на ноги, отказываясь находиться рядом с ним в невыгодном положении по росту. Не тогда, когда я явно была в его власти с той секунды, как он схватил меня.
Я на мгновение отрываю от него взгляд и замечаю блестящую каменную вещицу на полке рядом со мной. Прежде чем я осознаю, что делаю, она оказывается у меня в руке, и я со всей силы швыряю ее ему в голову.
— Я доверяла тебе. Я, блядь, доверяла тебе.
Он даже не пытается защититься, когда камень летит ему в лоб, и мой желудок сжимается, когда он наконец соприкасается. Его кожа трескается, кровь немедленно собирается в ране, прежде чем потечь по лицу.
Я хочу чувствовать себя виноватой. Но я отказываюсь это делать. Я отказываюсь чувствовать что-либо, кроме ненависти к нему за то, что он это сделал.
Вскакивая с кровати, я инстинктивно двигаюсь к нему, мои руки сжаты в кулаки. Я бью везде, где только могу, позволяя своему разочарованию вытекать из меня так, как я никогда раньше по-настоящему не испытывала. Я никогда не была жестоким человеком, но прямо сейчас все, чего я хочу, — это причинить ему боль, заставить его почувствовать хоть каплю той боли, которая разрывает меня изнутри прямо сейчас.
— Как ты мог так поступить со мной? — кричу я, мой разъяренный голос даже отдаленно не похож на мой собственный. — Я доверяла тебе. Я думала, ты другой.
Он позволяет мне сходить с ума, оставляя свои руки безвольно повисшими по бокам, когда я обрушиваю на него адский дождь. Или, по крайней мере, в моей голове, это то, что я делаю. Я уверена, что реальность очень, очень отличается.
В ту секунду, когда он замечает, что я изнемогаю, он хватает меня за запястья, поднимает их над моей головой и прижимает спиной к стене.
Его ноздри раздуваются, а грудь вздымается, когда он смотрит на меня сверху вниз.
Его лицо — не что иное, как маска. С которой я более чем знакома. Я была свидетелем того, как мой отец, брат и остальные парни достаточно натягивали свои. Таким образом, ничто за пределами поставленной задачи не имеет значения. Имеет значение только то, что ты тот, кто выживает, тот, кто побеждает.
И это чертовски пугает меня.
Потому что человек, которого ему нужно победить прямо сейчас, — это я.
— Пожалуйста. — Слово слетает с моих губ как мольба, и я ненавижу его.
Я хочу быть сильной. Противостоять монстру, который смотрит на меня сверху вниз, как, я знаю, сделали бы Стелла или Эмми.
Но я не могу. Несмотря на холодную маску, смотрящую на меня в ответ, я точно помню, что скрывается под ней.
Где-то в другом конце дома хлопает дверь, и я впервые с тех пор, как проснулась, замечаю, что дверь спальни открыта.
Если бы я не была так сильно настроена причинить ему боль, то могла бы сбежать.
Не то чтобы я уверена, что продвинулась бы очень далеко.
Шаги приближаются, и мое сердцебиение учащается, когда я пытаюсь высвободить свои запястья из его хватки.
— Пожалуйста, — шепчу я. — Просто отпусти меня. Я-я не знаю, что ты—
Мои слова обрываются, когда в дверном проеме появляется тень, мое тело дрожит от страха, что один из его менее дружелюбных приятелей собирается присоединиться к нам и сделать всю эту ситуацию намного хуже.
Но затем тень раскрывает себя, и меня переполняет облегчение.