Мой кулак опускается на его ребра, и с его губ срывается ворчание, а глаза расширяются от удивления силой, стоящей за этим.
Его руки инстинктивно поднимаются, защищая свое тело, но я быстро уворачиваюсь от них.
— Ты собираешься быть помягче со мной, Дьявол? — Я насмехаюсь, когда он не делает ни малейшего движения, чтобы нанести ответный удар, несмотря на то, что костяшки моих пальцев ободраны, а по спине катится пот.
Солнце едва поднялось над горизонтом, но я таю. Небо вокруг нас приобретает красивый оранжевый оттенок, когда все начинает оживать.
— Мы тренируем тебя, а не меня.
— Тогда мне нужен настоящий противник, а не слабак, который слишком напуган, чтобы идти ва-банк.
— Ты называешь меня слабаком, красавица?
— Да, я это сделала. Большой, плохой солдат мафии, слишком напуганный, чтобы идти против принцессы. — Мы оба знаем, что это чушь собачья — во мне нет ничего, что пугало бы его, — но забавно притворяться, когда он стоит там, принимая мое избиение.
Он смеется, и это на краткий миг захватывает мое внимание, позволяя ему взять контроль в свои руки.
Его кулак находит мой живот самым легким ударом, который, я уверена, он когда-либо наносил в своей жизни.
— Киска, — шиплю я, возвращая его удар апперкотом в челюсть.
Дикий рев наполняет воздух, прежде чем он, наконец, отпускает удерживающие его кандалы, и мы действительно начинаем действовать.
— О Боже мой, — выдыхаю я после добрых пятнадцати минут перепалки. Его руки обнимают мое тело, совсем как тогда, когда он вытащил меня из дома этим утром, с меня льет пот, а волосы прилипают к лицу.
— Прекрати это, — требует он.
— Я не могу, — тяжело дышу я, все мое тело дрожит от напряжения.
— Для начала топни мне по ноге, красавица. Если это будет достаточно сильно, моя хватка может ослабнуть. Затем бей по яйцам. Самый быстрый способ поставить мужчину на колени, но, я думаю, ты это уже знала.
— Я не буду бить тебя по яйцам, — возражаю я.
— Ты должна после того, как я с тобой обращался, — мрачно признается он мне на ухо.
— Возможно. Но этого все еще не произойдет.
— Отлично. Мы притворимся, но только потому, что мне нужно, чтобы мой D был полностью исправен. Хотя это единственное, с чем я тебя отпускаю.
— Прекрасно.
Я долго не шевелюсь в надежде, что он потеряет концентрацию, когда солнце поднимется выше в небе и чайки начнут вылетать, чтобы целый день пронзительно кричать и воровать еду, где только смогут ее найти.
Когда я чувствую, что он немного расслабляется, положив подбородок мне на плечо, я поднимаю ногу и опускаю ее так сильно, как только могу без обуви.
Его шокированный вздох прорезает воздух, и его руки ослабевают настолько, что я поворачиваюсь. Я не поднимаю колено, хотя не могу отрицать, что испытываю искушение, просто посмотреть, чем это могло бы закончиться, если бы я отнеслась к этому более серьезно. Вместо этого я бью его кулаком в живот, заставляя его наклониться — я думаю, это делается, чтобы подшутить надо мной, потому что я не могу представить, что это действительно больно, — давая мне время, необходимое, чтобы вытащить нож, который, я знаю, прячется у него в кармане.
Я раскрываю лезвие, когда он снова встает в полный рост, и в его глазах вспыхивает гордость.
— Черт возьми, да, Ангел, — говорит он с широкой улыбкой, его грудь вздымается, а кожа блестит на утреннем солнце.
Тепло разливается по моим венам, когда он смотрит на меня так, как будто я совершенно другой человек на несколько секунд.
Я настолько потерялась в его глазах, что не осознаю, что он пошевелился, пока его нож не вырывается у меня из пальцев и я не оказываюсь в его объятиях.
— Ты чертовски идеальна, Калли, — говорит он мне за секунду до того, как завладевает моими губами и ведет меня… куда-то.
Он укладывает меня, и когда я открываю глаза, я вижу только чистое, голубое небо надо мной.
Он обхватывает мои ноги вокруг своей талии и скользит руками вверх по моим бедрам, снимая с них футболку, пока не стягивает ее через мою голову, оставляя меня голой, растянутой на внешнем столе.
Приподнимаясь на локтях, я смотрю, как он сбрасывает спортивные штаны и хватается за свой твердый член.
— Смотреть на тебя с ножом чертовски возбуждает меня, Ангел, — признается он, потирая головку своего члена сквозь мою влажность и толкаясь внутрь.
Мое тело дрожит, но я остаюсь на месте, наблюдая, как он предъявляет права на меня самым первобытным способом.