— Я сожалею о… о том, что набросилась на тебя и… да, ну, об этом. — Я машу рукой в общем направлении дома позади нас.
— Никогда не извиняйся за это. Самая захватывающая вещь, которая случилась со мной за последние дни.
— Иисус.
— Серьезно, было чертовски скучно без вас обоих. И да, ты, возможно, заставила меня жаждать еще одного удара твоей руки, но, черт возьми, по крайней мере, вы оба наконец признали правду.
Я опускаю голову на руки и говорю в них.
— Я не могу поверить, что ты знал, чем мы занимались на прошлой неделе, и ничего не сказал. Мы были чертовски близки, Алекс.
— Поверьте мне, я знаю, как вы оба были чертовски близки.
— Почему? Почему ты просто лежал там? — У меня голова идет кругом от мысли, что он слушал нас. Он мог бы встать, выйти, вызвать нас на разговор нас прямо там и тогда, но он этого не сделал. Он просто… лежал там.
— Деймон прошел через столько дерьма, Кэл. Возможно, это довело меня до безумия, что он не мог быть честен со мной и рассказать, что с тобой происходит, но, в конечном счете, я хочу, чтобы у него было все хорошее, что он может получить. И это ты. Ты для него хорошая, и я боялся, что он перестанет позволять себе это, если я узнаю правду.
Слезы наполняют мои глаза с каждым сказанным им словом. Я всегда знала, что Алексу небезразличен Деймон, что он сделает все ради своей второй половины, но знать это и слышать это — две совершенно разные вещи.
Поднимая руку, я вытираю слезу со своей щеки, когда одна, наконец, скатывается.
— О, Калли, я не должен был заставлять тебя плакать.
— Ты это не сделал. Ну, вроде того. Но это хорошо. Деймон понятия не имеет, как ему повезло, что ты на его стороне.
— Да, это так, — говорит сам мужчина позади нас.
13
ДЕЙМОН
— Подвинься, — говорю я, подталкивая Калли ногой.
Она немедленно сдвигается, и я присоединяюсь к ним.
— Я принес пиво, — говорю я, протягивая каждому из них по бутылке.
Алекс берет свою, в то время как другая его рука ложится на плечи Калли, прежде чем его ладонь сжимает мою.
— Люблю тебя, чувак, — говорит он, заставляя мое дыхание сбиваться, когда наши взгляды встречаются.
В ту секунду, как ее пиво выскальзывает у меня из рук, я автоматически оборачиваю ее вокруг ее обнаженного бедра, нуждаясь в прикосновении к ней и совершенно забывая, что у нас есть зрители.
— Ты можешь сказать это, ты знаешь. Тебе не так страшно признаться, что ты тоже его любишь.
— И это не сделает тебя слабым, если ты скажешь, то же самое своей девушке.
— Когда именно это превратилось в сеанс терапии? — Бормочу я, отрывая взгляд от Алекса и делая глоток пива.
— Это далеко не так, чувак. Это просто чертовски нормально, когда ты тусуешься с семьей.
— Семья, — бормочу я.
— Да, я имею в виду, если ты собираешься сделать Калли своей, то, думаю, я смогу смириться с тем, что она моя невестка.
Пиво, которое я только что влил в рот, брызгает с моих губ от шока.
— Что, черт возьми, ты ему сказала, Ангел?
Они оба серьезно смотрят на меня в течение двух секунд, прежде чем начинают смеяться.
— Не волнуйся, дьявольский мальчик. Это не имело никакого отношения к нашей женитьбе, так что ты можешь расслабиться.
Боль скручивает мои внутренности, когда мое сердце, черт возьми, почти разрывается надвое.
— Я бы женился на тебе завтра, если бы мог, — признаюсь я.
Вы могли бы услышать, как падает булавка в секунды, которые следуют за моим заявлением.
Желая покончить с этим, Алекс наконец разражается смехом. — Вы все чертовски сумасшедшие, вы в курсе этого, верно? Как будто все переехали в наше здание и внезапно стали среднего возраста. Нам восемнадцать—
— Нет, мы не такие, — указываю я.
— Тьфу, неважно. Я просто напоминаю тебе, что нам тоже не тридцать. От всего этого дерьма с серьезными отношениями и браком у меня начинается крапивница.
— Не, я думаю, это просто ревность, потому что все, кроме тебя, трахаются. Ой, — жалуюсь я, когда он бьет меня по голове. — Скажи мне, что я неправ. — Я смотрю на него, приподняв бровь, ожидая, что он попытается выплюнуть в мой адрес какую-нибудь чушь, но не его глубокий голос наполняет воздух следующим.
— Ты бы женился на мне? — Спрашивает Калли, в ее тоне сквозит недоверие.
— Я говорил тебе, красавица. Если бы я мог удержать тебя, ты была бы всем для меня.
— Ты можешь оставить меня себе, — говорит она, в замешательстве наморщив лоб.
— Э-э-э… Вероятно, я должен оставить тебя наедине с этим.