Деймон сдерживает смех над моими словами, вытирая пистолет, который он взял у меня из рук.
— Передавайте это по кругу, убедитесь, что вы все хорошо к этому прикасаетесь.
И снова они делают то, что им сказали, и Деймон забирает его обратно, используя кухонное полотенце, теперь оно покрыто их отпечатками.
— Ладно, я просто пойду дальше и предположу, что вы всего лишь несколько слабаков, наркоманов-неудачников, которые чертовски боятся того, что случится с вашими тугими задницами, если мы вызовем копов и отдадим им это, — говорит Деймон, указывая на маленькую куча улик, которые он поручил им собрать для нас. — И я также собираюсь предположить, что вы выйдите отсюда и забудете, что все это когда-либо происходило.
Он тянется ко мне и притягивает к своему телу, обнимая за талию и вдыхая мой аромат.
— Я предлагаю вам отвести его в неотложку и сказать, что вы все попали в аварию, когда были под кайфом — и чертовски глупы — и подлатать его, пока он не истек кровью до смерти. И если все будет хорошо, мы больше никогда не будем иметь ничего общего друг с другом. Вам понятно?
Они все кивают. Мне с трудом удается подавить улыбку, которая хочет расползтись по моему лицу от того, как быстро они превратились из опасных подражателей в испуганных маленьких кисок из-за нас двоих. Ладно, из-за Деймона, но я с радостью приму на себя часть этой заслуги, потому что, в конце концов, именно у меня был пистолет.
— Хорошо. А теперь убирайтесь нахуй, пока я не был вынужден убить вас всех и выбросить ваши задницы в океан на съедение рыбам.
Они убегают так быстро, что это действительно вызывает жалость, и они даже закрывают за собой дверь, которая, конечно, больше не закрывается должным образом из-за их неудачной попытки взлома.
— Сейчас, — рычит Деймон, хватая меня сзади за шею и толкая вперед через кровавую бойню, которой является кухня.
— Что ты— Мои слова обрываются, когда он наклоняет меня, другой рукой возвращая мою задницу именно туда, куда он хочет.
— Держись за стойку. Сцепи локти. Это не будет нежно.
О, черт.
Жар разливается между моих бедер от грязных обещаний того, что должно произойти.
Его пальцы хватаются за пояс моих леггинсов, прежде чем он грубо стягивает их вниз по моим бедрам и оставляет чуть выше колен, как только достигает, чего хочет.
Треск.
— Срань господня, — ахаю я, когда его ладонь обжигает мою задницу.
— Ты, блядь, понятия не имеешь, не так ли, Ангел?
— Я-я… э-э…
— Вижу тебя с этим пистолетом. Вижу, как ты угрожаешь жизни этого ублюдка. Мне никогда в жизни не было так чертовски тяжело. Ты чертовски жестокая, красивая, и на это чертовски умопомрачительно смотреть.
— Да, — кричу я, когда он снова шлепает меня.
— Мне нужно тебя трахнуть.
— О, Боже.
— Это ни в коем случае не будет мягким, или нежным, или любящим. Это будет грубо, жестоко и, вероятно, будет больно, — предупреждает он, как будто я собираюсь отступить и убежать от него сейчас.
— Да. Все это, да.
— Черт, ты идеальна, — стонет он, прежде чем потереться головкой члена о мою киску. — И ты такая чертовски влажная для меня. Насилие возбуждает тебя так же, как и меня?
— Похоже на то, — бормочу я, выгибая спину в надежде, что он даст мне больше, чем просто будет дразнить мой клитор своим членом. — Николас.
— Отчаянная маленькая шлюха, не так ли, Ангел? Скажи мне, как сильно ты нуждаешься во мне, наполняющем тебя прямо сейчас.
— Так сильно. Пожалуйста, Николас. Мне нужен твой— да, — кричу я, когда он, наконец, толкается вперед, заполняя меня до отказа и почти заставляя меня врезаться в стойку, которую я должна была держать.
— Сцепи руки, — ворчит он, прежде чем выйти почти до конца. Он не дает мне ни секунды, чтобы отдышаться, он просто врывается обратно, трахая меня до тех пор, пока мы оба не становимся потными, тяжело дышащими, которые едва могут держаться на ногах.
16
ДЕЙМОН
Калли все еще спит, пока я собираю остальную часть кухни обратно. Я запер дверь, прежде чем отнести ее в душ, и попытался выкинуть из головы образ того, как она приставляет пистолет к голове этого ублюдка. Это было принятие желаемого за действительное. Оказывается, каждый гребаный раз, когда я думаю об этом, я снова становлюсь твердым, как гвоздь.
Вытащить свою задницу из постели, чтобы прийти и разобраться в этом беспорядке, вместо того, чтобы разбудить мою девочку и снова овладеть ею, было тяжело. Намеренный каламбур.
Но, несмотря на мою бесконечную потребность в ней, я оставил ее отдыхать.
Я был груб с ней прошлой ночью. Слишком груб. Если она сможет нормально ходить сегодня, я буду поражен.
Чувство вины захлестывает меня, когда я вспоминаю, как сильно мои пальцы впились в ее бедра, как сильно я взял ее. Я знаю, что она не стеклянная, и я сделаю все, что смогу, чтобы доказать ей, что я не вижу в ней какую-то невинную, бесполезную маленькую принцессу, как это делают другие. Но даже сейчас. Я зашел слишком далеко.
Я возвращаюсь в дом после того, как выбросил не подлежащие восстановлению обеденный стол и стулья в палисадник, когда начинает звонить мой телефон. Мое сердце замирает, как всегда, и становится только хуже, когда я достаю его из кармана и вижу, что на меня смотрит имя Эвана.
Проходя по дому, я быстро проскальзываю в раздвижную дверь и не останавливаюсь, пока не оказываюсь в нескольких дюймах от того места, где вода набегает на берег.
— Босс, — говорю я, как только он касается моего уха.
Я возношу безмолвную молитву, чтобы сегодня не наступил тот день, когда все это закончится. Но я уже знаю, что это бессмысленно. Глубоко в моем животе сидит тяжелый комок страха. Мое подсознание уже знает, что вот-вот сорвется с губ Эвана. Невысказанные слова текут по моим венам, как яд, леденя меня изнутри.
— Пришло время вернуть мою девочку домой, Деймон.
Несмотря на нежелание реагировать на его заявление, весь воздух вырывается из моих легких, когда разочарование поражает меня с силой гигантского реактивного самолета, мать его.
— Все улажено? — Спрашиваю я, придавая своему тону легкость, которой я определенно не чувствую.
— Да. Мы пришли к соглашению, которое не позволит ей вмешиваться.
— И что это? — Подсказываю я, желая убедиться, что согласен с тем, что не собираюсь вести свою девочку прямо в зону боевых действий.
— Ты в отпуске, Деймон. Детали не имеют значения. Для нее безопасно возвращаться домой.
— Тебе не кажется, что—
— В эти выходные у Кассандры день рождения. Она хочет, чтобы ее дочь была здесь, чтобы отпраздновать с ней.
Мне почти удается проглотить то, что я действительно думаю по этому поводу. Вы всегда можете положиться на Кассандру, которая попытается скрыть уродство этой жизни, наложит на лицо косметику и будет веселиться, как будто в мире все хорошо.
— Верно, — бормочу я, мои внутренности болезненно скручиваются.
— Охрана усилена. За ней все время будут присматривать.
Чертовски здорово.
У меня подкашиваются ноги, и я падаю на задницу.
— Все в порядке, сынок?
— Да. С нетерпением жду возвращения.
— Как продвигается учеба?
Мои мысли возвращаются ко вчерашнему занятию в обнаженном виде. — Э-э… — Я запускаю руку в волосы, дергая до тех пор, пока боль не становится сильнее моего желания, когда я думаю о том, как она сидит верхом у меня на коленях, ее сиськи прямо у моего лица, когда она допрашивала меня. — Да. Хорошо.
— Моя Калли — ангел. Я полностью в ней уверен.
Мне нечего на это сказать. Мое сердце слишком занято тем, что разбивается на миллион крошечных кусочков.
— Дай мне знать, когда тебя ждать домой.
— Идет. Если что-то изменится, дай мне знать, — говорю я, надеясь и молясь, чтобы в ближайшие пару часов что-нибудь началось и остановило нас от возвращения.
У нас есть еще неделя до начала занятий. Мы легко могли бы остаться здесь подольше. Ну, мы могли бы, если бы не чертов день рождения королевы Кассандры.