Я замираю с хлебом на полпути к доске.
Как именно я прошла путь от запертой в его квартире до запертой… здесь?
И почему моей первой мыслью было набить себе живот, когда он вырубился в постели, а не сбежать?
Потому что на самом деле нет другого места, где ты предпочла бы быть прямо сейчас, чем с ним.
Я сосредотачиваюсь на текущей задаче, мое тело действует на автопилоте, когда я наполняю свою тарелку и выношу ее из комнаты с намерением узнать немного больше о том, где мы находимся.
Возможно, я была только в спальне, которая, кажется, была выделена мне, и на кухне, но и того, и другого было достаточно, чтобы подсказать мне тот факт, что мы находимся в шикарном месте. И когда я захожу в огромную гостиную с видом от пола до потолка на то, что кажется частным пляжем за ее пределами, это только подтверждается.
— Вау, — выдыхаю я. Вид из моей спальни кажется отсюда намного более захватывающим.
Я не утруждаю себя тем, чтобы подойти к дверям, которые ведут на настил и песок за ним. Я уже знаю, что они будут заперты. Вместо этого я направляюсь к огромному белому дивану, поджимаю под себя ноги и принимаюсь за еду.
Моя тарелка опустела за возмутительно короткий промежуток времени, но мой желудок все еще требует добавки, когда я оставляю ее на подушке рядом со мной.
Найдя часы на одной из полок, я обнаруживаю, что уже почти обеденное время.
Скоро меня не будет двадцать четыре часа. Они ищут меня? Что, по их мнению, произошло? Или они даже не знают?
Деймон сказал, что папа знает. Он все скрыл? Доверяет ли он Деймону держать меня здесь? Как долго все это будет необходимо?
Миллион и один вопрос крутятся в моей голове, пока я сижу и смотрю на волны, разбивающиеся о берег.
Я часами погружаюсь в свои мысли, и только после моего третьего визита на кухню меня осенила идея.
Я стою перед белыми занавесками, задернутыми по углам комнаты. Мысль о том, чтобы закрыть их и скрыть этот вид, кажется преступлением, но я не могу отрицать, что веревочные завязки посередине меня не вдохновляют.
Подходя, я провожу кончиками пальцев по мягкой ткани, когда образы того, как их используют по-другому, заполняют мой разум.
На моих губах появляется улыбка. Я понятия не имею, сработает ли это — честно говоря, скорее всего, нет. Но я готова попытать счастья.
Я быстро развязываю их и несу обратно в спальню, которую покинула несколько часов назад.
Я тихо проскальзываю внутрь и нахожу Деймона все еще крепко спящим, только он немного помог мне, перевернувшись на спину.
Я стою там несколько секунд, просто наблюдая, как поднимается и опускается его грудь. Одна из его рук закинута за голову, губы приоткрыты, а веки подрагивают.
Я почти передумала и снова выхожу, видя, что он выглядит таким умиротворенным. Но я говорю себе, что если он когда-нибудь собирается спать как нормальный человек, то ему действительно не нужно спать весь день.
Крутя в пальцах веревку, я сокращаю расстояние между нами и смотрю между кроватью, моими будущими путами и его запястьями.
Я буду первой, кто признает, что понятия не имею, как я собираюсь это провернуть. Но я полагаю, что только пожалею, что не попыталась.
К моему полному шоку, Деймон даже не пошевелился, когда я пошевелила его руками и накинула веревку на запястья.
Я завязываю узлы как могу и просто надеюсь, что этого будет достаточно, прежде чем я задеру его штанину, достану его карманный нож из тайника и заползу на него сверху.
Возможно, я и не забыла, что ранее он украл мои трусики, но в ту секунду, когда ткань его спортивных штанов соприкасается с моей чувствительной кожей, я более чем осознаю ситуацию.
Мои бедра бесстыдно скользят по его промежности, и я улыбаюсь, чувствуя, как он растет подо мной.
— Калли, — бормочет он во сне, его руки тянутся к переплету.
Мое сердце подскакивает к горлу, а желудок сжимается, когда я наблюдаю, как он начинает приходить в себя.
Я только что совершила огромную ошибку?
— Ангел, — стонет он, его бедра отрываются от кровати. — Тебе что-то было нужно?
— Да. На самом деле, есть несколько вещей.
Я знаю момент, когда он полностью приходит в себя. Все его тело замирает подо мной, прежде чем он пытается убрать руки из-за головы.
— Что за— Его глаза в шоке распахиваются и мгновенно находят мои.
Злая улыбка кривит мои губы, когда я верчу его нож в своей руке.
— Калли? — предупреждает он, его сонный голос не так страшен, когда он облизывает сухие губы.
— Ты знаешь, — говорю я, переводя взгляд с него на нож Чирилло. Каждому солдату выдается по одному, когда они официально присоединяются к Семье. — Я всегда задавалась вопросом, почему я никогда не была достаточно хороша, чтобы владеть одним из них.
— Т-ты—
— Если ты скажешь мне, что это потому, что я девушка, тогда я могу найти твоему действительно хорошее применение раньше, чем намеревалась, — рычу я.
— Я-я не собирался этого говорить.
— Хорошо, потому что это чушь собачья. У Стеллы есть такой. И я не удивлюсь, если Тео подарил Эмми такой же.
— Они оба обучены использовать это.
— Верно, — бормочу я. — Еще раз, я слишком невинная маленькая принцесса, чтобы заниматься такой мерзостью, как научиться пользоваться ножом, чтобы защитить себя. Ты знаешь, наша ситуация прямо сейчас была бы совсем иной, если бы я прошла хотя бы небольшую часть той подготовки, которую ты получал на протяжении многих лет. Это почти, как если бы мой отец хотел сделать из меня мишень.
— Нет, — возражает Деймон. — Это не поэтому—
— Я не какой-то нежный цветок, который довольствуется тем, что его запирают, Деймон. Я более чем способна быть полезной частью этой Семьи, а не обузой.
— Ты не обуза, Ангел. Но поверь мне, быть запертым с тобой, безусловно, не составляет труда.
Я прижимаюсь к нему бедрами, и рычание вырывается из его горла.
— Так чего ты хотела от меня? — спрашивает он, его глаза расширяются от желания. Очевидно, он забывает, что я зла на него.
Я не против. В эту игру могут играть двое.
6
ДЕЙМОН
Я резко втягиваю воздух, когда она вскрывает мой нож, и, клянусь гребаным Богом, вид того, как она направляет его на меня, только возбуждает меня, черт возьми.
— Ангел, ч-что ты делаешь? — рычу я, мой голос хриплый от желания.
— Наконец-то я беру управление в свои руки, — уверенно заявляет она. Наклоняясь вперед, она прижимает лезвие к моей щеке, холодный металл почти не охлаждает мою кожу. — Видишь ли, я думаю, что была довольно терпелива. Я думала, что доказала, что мне можно доверять. И все же ты все еще продолжаешь скрывать от меня дерьмо, — кипит она.
Мой пульс замирает, когда она проводит лезвием по моей шее.
— Я-я д-доверяю тебе, — шепчу я, съеживаясь от того, как быстро теряю контроль.
Ее глаза встречаются с моими, когда она печально качает головой.
— Кажется, ты говоришь все правильные слова, Николас. Но твои действия говорят громче.
— Н-н-не—
— Просто оглянись вокруг, — говорит она, выбрасывая свободную руку и обводя жестом комнату. — Я даже не знаю, где мы находимся. Я едва ли знаю причину, по которой мы здесь. Я понятия не имею, что происходит дома, где все думают, что я нахожусь. И все же я должна слепо доверять тебе? Парень, который накачал меня наркотиками. Дважды. Игнорировал меня месяцами. Запер меня и в своей квартире, и теперь здесь. И все же он по-прежнему отказывается впускать меня, черт возьми.
Я смотрю на нее, опустив подбородок. Я всегда знал, что в Калли есть нечто большее, чем все думают.
Но знать это и видеть — две совершенно разные вещи.
— Я сейчас такой чертовски твердый для тебя, — выдавливаю я, стараясь, чтобы мой голос звучал ровно.
Я приподнимаю бедра, мой член болит, у нее перехватывает дыхание, а глаза на мгновение закрываются. Но она быстро приходит в себя, и ее челюсть сжимается от разочарования.