У него за спиной тихо отворилась дверь. Де Санг повернулся и увидел, как в комнату входит женщина. Он подумал, что ей, должно быть, около восьмидесяти лет. Ее лицо было покрыто морщинами забот, волосы седые, стального оттенка; складки кожи, точно бородка у индюка, свисали с подбородка. Она опиралась на палку, но двигалась легко и плавно. Де Санг догадался, кто это.
Это была Лиз. Перед ней, застенчиво щурясь, шла Эми. Рука старухи, похожая на птичью лапу, крепко вцепилась в плечо девочки. Не обращая внимания на Де Санга, Лиз подтолкнула Эми к креслу. Взгляды женщин встретились. За окном начинало темнеть.
— Я привела тебе одну из нас, — сказала Лиз.
— Нет, — возразил Алекс, нерешительно мнущийся у двери.
— И все будет хорошо, — сказала Лиз.
Воцарилась тишина.
Лиз наклонилась к Мэгги и ласково заговорила:
— Это подарок. Она избавит тебя от уздечки. Давай, старушка. Ты в свой черед. Я — в свой. А она — в свой.
Мэгги вздрогнула от этих слов Лиз. Потом посмотрела на Эми глазами прозрачными, как голубое стекло.
— Уздечка времени, — пробормотала она и едва заметным жестом подозвала Эми. — Подойди ко мне.
Эми оглянулась на Лиз. Ей было страшно.
— Иди к ней. — сказала старуха. — И помни, что я тебе говорила.
Лиз легонько подтолкнула девочку, а сама отступила назад.
— Ну? — обратилась она к Алексу и Де Сангу. — Чего ждете? Убирайтесь — это не для вас.
Но ни Алекс, ни Де Санг и не думали двигаться с места. С ноги на ногу переминался и Эш, доставивший старую Лиз по приказу Мэгги. Алекс попытался протестовать.
— Вон! — завопила им Лиз. — Вон!
Они в испуге ушли, и она закрыла за ними дверь. Потом заняла позицию у входа, точно часовой.
— А вот теперь, — сказала она, — ты получишь свой подарок. И путь свободен.
Эми покосилась на Мэгги. Она все еще боялась ее.
Девочке казалось, что это не ее мать. В ее чертах просматривалось другое, более старое лицо, лицо врага. Но и оно смягчилось. Эми увидела в этом лице боль, и печаль, и страдание, и тягу к мести, которая только мучила ее самое. Эми ничего из этого не понимала, но многое чувствовала. Заглянув матери в глаза, она снова увидела непроницаемое голубое стекло, а за ним — реки льда, текущие, замерзающие, тающие, снова замерзающие, текущие вновь. Мать взяла левую руку девочки и крепко схватила ее за средний палец. Немного помолчав, заговорила нараспев:
— Мою темную сестру звали Стелла. А ее сестру — Селинда. Ее Изабель. Ее Лизабет. Ее Джин. Маргарет. Сисс. Энни. Ее Пег. МайраРутРовена. ХейзелБессЭлла. Мелузина и Мэг. ГретаКлараАлвин. КориннаФредаМалекинУльрика. ДжеаннАмелияМиколМогЭлфредаМина. ЭрикаИзольда. ЭйлианМюриэлГвинетМорган. РонвенЭна-БриджедШелинганМойраКатти. Уна. Ее Триам. Молли-ГластиБудКирреКайтБритМэвШина. Этна. ЭтайнРоанниЛианнон. КерридвенФуамнах и АнанФионн. Нуала. Садб и Лорреак[6]. И Алетейя, пришедшая из-за великого моря...[7] Вот эта цепь. Теперь она твоя, и ты должна запомнить. Много имен. Но ты запомнишь их все. Потому что это «Поющая цепь». Она из самых глубин памяти.
Рука матери сжалась вокруг среднего пальчика Эми. Холодные реки высвободились из-подо льда.
— А теперь передай ей песню, — подстегивала Лиз. — «Колыбельную смерти». И будешь свободна.
Мэгги вздохнула, пробежала языком по губам и вздохнула снова.
— Давай, девочка, — торопила Лиз, — вытолкни ее.
В то же время старуха была терпелива, точно призрачная, непостижимая акушерка у постели роженицы.
Мэгги подозвала Эми и сильно поцеловала ее в губы. Затем откинулась назад и уставилась в потолок. Потом запела — так тихо, что Эми приходилось напрягаться, дабы расслышать слова, которые ничего не значили, но забыть их было невозможно.
Мэгги закрыла глаза и погрузилась в сон. Наблюдая, как ритмично поднимается и опускается ее грудь, Эми поняла, что Аннис ушла навсегда и что вскоре ее мама поправится. Лиз медленно подошла и встала у девочки за спиной. Она положила старую узловатую руку на лоб Мэгги и удовлетворенно кивнула. Потом пробежала рукой по волосам Эми.
6