— А что это? — спросила Эми.
— Кромлех. Каменный круг.
Девочка вздохнула так, словно ее мать была идиоткой.
— Но для чего он?
— Это тайна, — ответил Эш. — Временами гораздо интереснее не знать ответа. Тогда эта вещь может быть чем угодно.
Такое объяснение тоже не произвело на Эми большого впечатления.
— Ладно, расскажу тебе легенду. Жили-были девять дам. Как-то раз, в летнюю ночь, они танцевали здесь обнаженными. Один чародей наложил на них заклятье — если солнце взойдет, пока дамы еще будут танцевать, они превратятся в камень. Ночь оказалась такой короткой, что заклятие застало их врасплох. Но танцующие дамы были так прекрасны, что чародей не смог отвести от них глаз и тоже превратился в камень. — Эш показал на одинокий камень, стоящий поодаль. — Вот и он.
Эми пересчитала камни кромлеха. Их количество подтверждало рассказ Эша. Она подошла к отдельно стоящему камню.
— Такое объяснение ей больше по нраву, — заметила Мэгги.
— Но тогда все становится менее таинственным, не находите?
— Уверена, что здесь есть глубокий смысл.
— Конечно. Я тоже в этом уверен.
Они сели в машину Эша и принялись за бутерброды, запивая их чаем из термоса.
— Надеюсь, вы не забыли принести мне дневник? — спросила Мэгги. Эта мысль не покидала ее в течение всего дня.
— Нет, не забыл. — Эш достал его из бардачка. — И я хочу вам кое-что показать.
Он открыл страницу, которая была почти пуста, если не считать нескольких названий трав, записанных в самом верху.
— Что вы видите?
Мэгги взяла дневник и поднесла его к окну. Не увидев ничего особенного, она пожала плечами.
— Смотрите.
Эш взял у нее тетрадь и прижал свою ладонь к нижней части страницы. Минуту спустя он убрал руку, и стало заметно, что половина страницы исписана карандашом, хотя и очень блекло и почти неразборчиво.
— Но как это?
— Думаю, здесь какой-то фокус с карандашным графитом и химическими реактивами. На одних страницах ей удалось сделать записи невидимыми, на других — не очень.
— Теперь понятно, почему я все время нахожу новые тексты на страницах, которые просматривала раньше.
— Видимо, кое-что вы сумели разглядеть просто потому, что дневник лежал в теплом и влажном месте или же вы оставляли его раскрытым на свету. Так или иначе, вы найдете там больше, чем думали.
— А вы прочитали его целиком?
— Для этого у меня было слишком мало времени. Я как раз собирался попросить... Хотя, наверное, вы захотите скорее получить его назад — особенно после того, как я показал вам этот маленький фокус.
— Да уж наверное, — пробормотала Мэгги, успевшая погрузиться в скрытый прежде текст.
— Будьте осторожны, — сказал Эш, — Штука сильная.
— Да.
Будьте осторожны.
Почему же я так напугана? Я ведь очень предусмотрительна.
Может, я боюсь А.? Или боюсь этого ремесла, что соблазняет меня? Все мои мысли ему посвящены. И хотя у меня полно других дел, я всегда думаю о ремесле, только о ремесле и возвращаюсь к нему, и когда мне открывается столько чудесных вещей, разве я могу иначе? Чудесные вещи, так и громоздятся одна на другую.
И если я могу делать добро с их помощью, это самое лучшее.
Но А. мучит меня и говорит, что я играю и не верна избранному пути. Почему я позволяю ей так обращаться со мной? Зачем слушаю? Но она говорит, что я еще не достигла развилки на своем пути, а это предстоит каждому, как говорит А. Потом она льстит мне и уверяет, что я должна подойти к развилке в начале моего пути, потому что я такая и разэтакая. Ведь именно на развилке я должна принять РЕШЕНИЕ.
Улучив несколько спокойных минут, Мэгги читала и перечитывала новые страницы дневника, которые показал ей Эш. Рецептов мазей и притираний, равно как и списков целебных растений, было множество, но куда притягательнее казались излияния автора о дурных предчувствиях и ее странные отношения с неведомой А. Мэгги не понимала значения этих абзацев, полных тревоги и раздражения, но ощущала, что в какой-то степени они обращены и к ней. Временами они казались эхом ее собственных сомнений, и все же, подобно автору дневника, она чувствовала непреодолимый соблазн в открывающихся ей тайнах, спрятанных между строк.
От некоторых абзацев у нее учащалось сердцебиение.
Есть развилка на пути в лесу, как я теперь вижу, и одна тропа ведет к выходу, а другая целиком залита голубым сиянием. Это тропа РЕШЕНИЯ — в ту минуту, когда я принимаю его. А. еще увидит меня на пути голубого сияния, и РЕШЕНИЕ будет принято. Но А. говорит, я никогда этого не сделаю.