— А вы что об этом думаете?
— Да какая разница? Ее поведение, ее здоровье — вот что важно. А она хочет выздороветь. Потому-то она и написала имя Аннис шпионскими чернилами. Это показатель того, что ее подсознание стремится к самоисцелению.
Эш покачал головой:
— Это еще не все. Я знаю, вы считаете, что она просто сплетает вокруг своей жизни историю. Но вам не кажется, что у этого духа, у Аннис, может быть и собственная жизнь?
Де Санг пристально посмотрел на Эша.
— Я психолог, — сказал он, — а не гребаный мистик.
Но Де Санг уже почти исчерпал свои возможности. В раскопках он натыкался на один и тоже непробиваемый фундамент. Стараясь путем гипноза извлечь на свет личность Аннис, доктор хотел добиться объединения Мэгги, Беллы, Аннис и всех остальных. И ради этого был готов на все. Он решил устроить длинный сеанс, надеясь, что усталость хотя бы слегка изменит реакцию пациентки.
— Аннис, — обратился к ней Де Санг. — Мне нужно снова с тобой поговорить. Задать тебе несколько вопросов.
— Вечно эти вопросы.
Уже перевалило за полночь, и Де Санг старался, чтобы в его голосе не чувствовались утомление и нотка отчаяния. Он работал с Мэгги с полудня, и ему не удавалось ни заглянуть за спину Аннис, ни уйти от нее.
— Ты говорила мне, Аннис, что не хотела причинять зло. Но я тебе не верю. Ты пугаешь Беллу. Ты запугала Сэма. Теперь ты угрожаешь жизни Мэгги. Целители так не поступают. Почему, Аннис?
— Уздечка времени.
— Ты мне это уже говорила. Но что это значит?
Она глубоко вздохнула и посмотрела на Де Санга из-
под тяжелых век.
— Тогда скажи мне, почему ты хочешь навредить Сэму. Объясни.
— Из-за любви его матери. Она лишает нас силы. Делает слабыми. Ее любовь всех нас делает слабыми. Она смазала бальзамом его глаза. Он увидел меня, и я вошла.
— Вошла куда?
— В ваш мир.
— Она смазала бальзамом его глаза? Ты имеешь в виду мать Сэма?
Нет ответа. Ни малейшей реакции.
— А что Эми? Ты ведь не нападаешь на Эми.
— Девочка? Она... одна из нас. Она владеет знанием.
Де Санг бродил по комнате, присаживаясь то на подоконник, то на стол, то на каминную полку. Наконец он приземлился на корточки прямо перед пациенткой, прежде чем пойти ва-банк.
— Аннис, что такое «Поющая цепь»?
Ее глаза широко распахнулись. Она была изумлена. Доктор и сам не мог скрыть удивления, вызванного ее реакцией, и, заметив это, она снова успокоилась.
— Если ты знаешь об этом, то тебе должно быть известно, что это такое.
— Я знаю и о «Колыбельной смерти».
Она благодушно покачала головой:
— Вот уж этого ты знать не можешь.
— Ну, так расскажи мне о «Поющей цепи».
— Дай мне уснуть.
— Сперва расскажи.
Она фыркнула:
— Цепь. Это передача силы от одной из нас другой. Вот и все. Когда наступает время умирать, мы находим такую, как мы, и передаем ей нашу силу, наши надежды. «Поющая цепь». Моя цепь очень длинна. Длинная, как сама жизнь.
— Но как передается цепь?
— Нужно спеть «Колыбельную смерти». Самую могущественную из множества наших песен.
— Спой ее мне.
Она снова презрительно фыркнула:
— Никогда еще эту песню не пели мужчине. Эта цепь принадлежит мудрым женщинам, она их собственность. Целительницам. К тому же спеть «Колыбельную смерти» означает призвать смерть. Это песня Гекаты.
— Если ты споешь ее мне, я умру?
— Дурак. Ты же не один из нас. Я умру, если спою ее тебе. Она для того, чтобы передать знание одной из нас. А теперь я хочу спать. Я устала от всего этого.
— Но скажи мне, Аннис, почему ты так никому и не передала «Поющую цепь»? Почему ты не умерла?
— Они украли мое время. — Огромная слеза набухла у нее в глазу. — Они разорвали цепь двух тысячелетий. Мои маленькие сестры двух тысячелетий! — Вдруг она зарычала, снова рассвирепев. — Дай мне уснуть, ты, священник!
— Но ты же хочешь умереть, Аннис! Ты сказала, что хочешь передать «Поющую цепь»! Сама так сказала. Почему ты не передашь цепь Мэгги? Тогда ты сможешь умереть и оставить ее в покое, а цепь будет спасена. Почему бы нет, Аннис? Почему?
Она закрыла глаза.
— Подойди. — вяло позвала она его. — Ближе.
Она перешла на шепот. Де Санг приложил ухо к ее губам.