Франко осторожно поцеловал кузину, памятуя об ее одежде.
— Grazie за твое сострадание. Мы вместе, и так будет всегда, — он в свою очередь тоже понизил голос, — нижний этаж был полностью перестроен под особенности Байрона. Пол и я будем следить, чтобы твои приказы всегда исполнялись, Тони. Ты и Байрон будете полностью защищены на протяжении дневных часов, когда, по словам Байрона, вы наиболее уязвимы.
Не было такого способа, каким она могла бы выказать переполнявшую ее радость, поэтому Антониетта и не пыталась. Как же легко все трое ее кузенов восприняли то, кем она стала. Она знала, что Байрон давал им выбор и что он мог, если бы захотел, следить за ними, но они с готовностью приняли это условие. Она не потеряла свою семью и свою жизнь, которую так любила.
— Байрон? Не помню, говорила ли я еще тебе сегодня вечером, но я тебя люблю.
Он мгновенно оказался рядом с ней. Его тепло окутало ее, притянуло ее ближе.
— Я чувствую твой смех. Что ты делаешь в такой торжественной ситуации?
От поддразнивающего голоса Антониетты по телу Байрона пробежало тепло.
— Мы говорили о Джозефе. Влад застукал его за еще одной попыткой изобразить Спайдермена. Ему опять ничего не удалось и он свалился в цветочный горшок. Судя по тому, как быстро он восстановился, я думаю, Элеанор посадила его под домашний арест.
— Как это похоже на нашего Джозефа. Родственники говорят мне, что пора отправляться в часовню. Вскоре увидимся.
Наш Джозеф. Байрону понравилось, как это звучит. Где-то по ходу дела его ужас от выходок племянника превратился в истинное удовольствие и любовь. Он понятия не имел, где и когда это произошло.
Элеанор поднялась со своего кресла возле окна и поцеловала Байрона в щеку, поражая его и приводя в чувство.
— Из-за всего этого волнения и травмы, я честно не припоминаю, чтобы благодарила Антониетту за спасение жизни Джозефа. Он полностью восстановился и снова на ногах.
— Мир в безопасности? — поддразнил Байрон.
Жак внезапно рассмеялся.
— Я никогда не забуду его выступления перед моим братом. Каких же сил мне стоило, чтобы удержаться и не свалиться на пол от смеха при виде выражения лица Михаила, когда Джозеф исполнил свой рэп.
Влад закрыл лицо рукой.
— Не напоминай мне.
Байрон подтолкнул Жака.
— У Антониетты есть звукозаписывающая студия. Держу пари, мы смогли бы убедить Джозефа записать для Михаила целый CD-диск своего рэпа. Я был бы не против иметь копию и для себя, только для того, чтобы время от времени ставить его, лишь бы увидеть лицо Антониетты, когда она услышит его стихи.
— Блестящая идея, — согласился Жак. — Как раз то, что нужно, брат мой.
— Байрон! Жак! — Элеанор пребывала в ужасе. — Не смейте поощрять Джозефа.
Байрон обнял ее.
— Полагаю, поощрение искусства — замечательная черта.
— Вы ответите передо мной, если поступите так, — суровым голосом сказал Влад.
Байрон и Жак обменялись усмешками. Шиа спрятала понимающую улыбку, качая головой на их кривляние, счастливая, что они смогли вернуться к своим старым товарищеским отношениям.
Раздался стук в дверь и, не дожидаясь ответа, Франко просунул голову комнату.
— Пора, Байрон.
Байрон сделал глубокий вдох.
— Кто-нибудь заметил, как трудно здесь дышать?
Элеанор поцеловала его в щеку.
— Не позорь нас, ведя себя как ребенок. Увидимся в часовне.
— Не вздумай сейчас сбежать, — предупредила Шиа. — Твоя Спутница жизни выглядит невероятно, — и она последовала за Элеанор.
Байрон посмотрел на Жака.
— Есть что-то такое в том, чтобы стоять перед целой толпой людей. И почему женщины так это любят?
— Чтобы помучить нас, — ответил Жак.
— Ты прав, — Влад распахнул дверь и поманил своего зятя.
Ночь была ясной, спокойное море сверкало словно стекло. Вдоль всей тропинки цвели ночные цветы, чья яркая окраска освещала весь путь. Часовня стояла в центре небольшой рощицы. Благодаря внутреннему освещению, Байрон мог видеть витражи во всей их живописной красоте. Легкий ветерок прикоснулся к его лицу, охлаждая кожу, неся с собой запах и вкус моря. Карпатец сделал глубокий вдох, ценя, что Антониетта предпочла близость к природе, к его миру. Трое мужчин шли через сад по тропинке, ведущей прямиком к алтарю.