Последнее время он все чаще задумывался о переезде.
Замигала красным огоньком камера наблюдения в углу. Кассир наблюдала за единственным покупателем. Вадим помахал в камеру рукой, тут же стушевался и поспешил дальше по проходу, к холодильникам с напитками.
Он остановился, выбирая между «пепси» и «фантой».
За витринами раздался шорох.
Вадим вздрогнул от неожиданности. Он не подозревал, что кроме них с кассиром в магазине есть кто-то еще.
Невидимый покупатель, а может, работник АЗС, стоял в параллельном коридоре: парень слышал его тяжелое дыхание. И шепот. Да, человек по ту сторону стендов едва слышно шептал.
Схватив первую попавшуюся банку, Вадим попятился к кассе.
Брюнетка встретила его фирменной, ничего не значащей улыбкой.
«А с чего ты решил, что она должна флиртовать с первым попавшимся клиентом?» — одернул он себя.
— Это все? — уточнила девушка.
— Пожалуй, приплюсуйте вон тот магнитик в виде пасхального яйца.
Кассир потянулась к стенду с сувенирами.
Сбоку от нее стоял небольшой монитор, на экран которого транслировалось изображение с видеокамеры. Вадим увидел торговый отдел и темную фигуру, быстро прошедшую мимо холодильников.
— Сегодня у вас не много клиентов, да? — спросил он, всматриваясь в монитор.
— За последний час только вы двое, — последовал ответ.
Он не уточнил, что имела в виду девушка. Почему-то ему захотелось быстрее покинуть мини-маркет.
На улице начался настоящий шторм. Казалось, тысячи садовых шлангов извиваются, орошая землю. Вадим едва не споткнулся, заметив возле «Шкоды Форман» человека.
Он был невысоким и худым. Воротник болоньевой куртки поднят, черная шапка надвинута на брови, а рот прикрыт плотно намотанным шарфом. Та часть лица, которую удавалось разглядеть, принадлежала молодому парню, ровеснику Вадима.
— Добрый вечер, шеф, — произнес незнакомец хрипло.
— Христос воскрес, — машинально отозвался Вадим.
Незнакомец странно дернулся, промычал что-то невнятное и закашлял.
— Ну да, а как же, — зло сказал он и кивнул на «шкоду»: — Твоя машина, да?
Вадим смахнул с глаз влагу. В памяти замелькали кадры из криминальной хроники, истории о водителях, ограбленных случайными попутчиками.
— Ага, — пробормотал он, открывая дверцы.
— Хорошая, — голос незнакомца трещал и ломался. — Старые все хорошие.
— Извините, я спешу, — отвел взгляд Вадим.
— Слушай, — незнакомец воровато оглянулся по сторонам. Дождь хлестал его по лицу, с куртки стекали потоки воды, — мне в Плавск надо. До Плавска подвези, а?
Сформулированные заранее слова отказа замерли на устах Вадима.
— Ты из Плавска?
— Ну так, — воодушевился незнакомец.
Сердце Вадима растаяло.
— Земляк, значит.
— Земляк, — подтвердил парень.
Вадим закрыл водительские дверцы и открыл пассажирские. Ожидая, пока незнакомец обойдет автомобиль, он на миг засомневался в правильности решения. Было в попутчике что-то внушающее опасение. Что-то помимо прокуренного или больного голоса.
«Уж не рецидивиста ли я взялся подвести?» — с опаской подумал Вадим.
И все же волшебное слово «Плавск» пересилило страх. Не мог он бросить под дождем земляка. Никак не мог.
Попутчик сел рядом с водителем и стянул с себя шапку, обнажив бритую под ноль макушку. Он был неимоверно худ, казалось, совсем недавно он оправился от тяжелой болезни. Желтая кожа обтягивала череп, из-под воспаленных век смотрели похожие на яичные желтки глаза. Ни ресниц, ни бровей у человека не было.
Ругая себя за опрометчивость, Вадим протянул попутчику руку и представился.
— Санька я, — прохрипел земляк в шарф.
У Вадима было ощущение, что он пожимает не руку, а сухую ветку.
«Нет, с таким телосложением он не сделает мне ничего плохого», — успокоился он. «Шкода» тронулась с места, вплыла в поредевший к ночи поток машин.
— Как там Плавск поживает? — начал разговор Вадим.
— Сам, что ли, не знаешь?
— Откуда? Я вообще-то в Киеве живу. Не бывал у вас лет десять уже, если не больше. Но в детстве я каждое лето там проводил. Считай, вторая родина. До сих пор скучаю.
Он говорил правду. Самые светлые воспоминания в его жизни были связаны с прилепившимся к трассе «Крым» городком.
Нынче там проживало шестнадцать с половиной тысяч человек, и население с каждым годом уменьшалось. Огни Москвы манили плавскую молодежь, забирали ее прочь от цветущих берегов Плавы, утреннего леса, летних костров.