Километр туда, там пока они найдут своего Михалыча, пока тот запряжет свой трактор, пока они приползут обратно. Наверное, не меньше часа пройдет. Но зато теперь было чего ждать. Теперь не нужно терзаться мыслями, как выбираться отсюда. Если повезет, то ее дотащат прямо до шоссе и оттуда она уедет прочь, домой, а там скинет с себя все мокрое и завернется в пушистый, теплый халат. Может быть, закажет пиццу, включит дочке мультики и забудет об этом проклятом месте навсегда.
И вина… Обязательно вина подогреть!
С сердца свалился невыносимый груз, и даже водитель Саша перестал казаться самым распоследним ублюдком.
Света повернулась к машине, подмигнула дочке и увидела, как та показывает на что-то за ее спиной. Обернулась.
Колин пес вернулся. Он сидел метрах в двадцати от нее, подняв лапки и чуть помахивая ими, будто приветствуя и подзывая.
«Подойди. Подойди ко мне», – говорили безжизненные глаза. Свету передернуло.
– Пошел вон! – крикнула она. Зверь повел ушами, распахнул пасть и протяжно зевнул. – Пошел вон! – Света наклонилась, подхватила с земли комок жирной грязи и швырнула его в сторону пса. Грязь плюхнулась на поле в нескольких шагах от животного, но то никак не отреагировало на угрозу. Лишь кончики ушей дернулись.
Света сделала шаг к собаке, надеясь напугать приставучую тварь, и остановилась. Из груди зверя донеслось угрожающее, булькающее рычание. Что-то захрипело внутри пса, будто гнилые легкие стали лопаться под напором воздуха.
А вдруг нападет?
Иногда что-то случается…
Щетка. В машине.
Светлана попятилась назад, взглядом удерживая тварь на месте. Ей подумалось, что, если она моргнет или отвернется – ублюдочный пес бросится на нее, с рыком вцепится в ногу, потом мокрые лапы опрокинут ее в грязь, и она почувствует гнилостное дыхание на своем лице. А затем…
Пес не шевелился, пристально наблюдая за отступлением человека.
Света машинально закрыла рукой горло и опустила ее, только когда забралась обратно в теплую, спасительную машину.
– А мы вновь говорим вам всем «добрый день» и принимаем звоночки! – радостно сообщила ей магнитола.
Тоня сидела у окна и улыбалась собачке.
– Ты включила радио?
Дочка кивнула:
– Мне скуууучно.
– И у нас на линии уже есть первый дозвонившийся. Здравствуйте! Представьтесь, пожалуйста!
– Пусть она погладит пса! Пусть она его погладит, грязная шлюха! СУКА, ДАЙ ЕЙ ПОГЛАДИТЬ ПСА! – заорал хриплый голос из колонок. Света схватилась за грудь, дышать стало трудно.
– О, вы заходите с козырей, ха-ха.
– Я найду тебя. Я вспорю тебе твой жирный живот и выпотрошу, если ты этого НЕ СДЕЛАЕШЬ!
– Тоня… Что это?
– А? – Дочка обернулась, глаза ее сверкали. – Не знаю. Тетенька передает привет кому-то, а что?
Света приложила руку к своему лбу. Такое чувство, словно сковородки коснулась. По телу пробежала болезненная дрожь.
Пес подошел к машине поближе, сделал стойку напротив окна Тони, призывно мотнул головой, тявкнул и опять махнул лапами.
– Можно я ее поглажу, ма?
– Нет! – крикнула Света. – Нет! Нельзя!
Она вновь вырубила магнитолу, и пес за окном вонзил в Светлану безжизненный взгляд черных глаз. Проклятие, он что, связан с радио?!
– Она такая милая…
– Это плохая собака, Тоня!
– Она не может быть плохой, ма! Ты посмотри на нее! Она вся промокла, она дрожит. Ма!
Тело пса действительно подрагивало. Вот только от холода ли… Света нашарила на заднем сиденье щетку. Китайский пластик… В багажнике должна быть монтировка. Но где?! Господи, как так вышло, что она оказалась под строгим надзором пса бывшего мужа?!
Мигнул зеленый огонек магнитолы, прокрутилась заставка «Пионера», и салон наполнил злой голос:
– Не надо было сюда приезжать!
Она могла поклясться всем чем угодно, что эту фразу произнес Коля. Света выдернула панельку из слота, отломив скобочку крепления, и отбросила в сторону.
– Мам? – Тоня смотрела на мать с изумлением и страхом. – Что с тобой, мам?
– Неужели ты не слышишь? – с какой-то обидой проговорила Света.
– Что, мам?
– Голоса, Тоня!
– Я ничего не слышала…
Свете вспомнилась бабушка Зина, которая на склоне лет погрузилась в какой-то свой, замкнутый, мирок. Они всей семьей жили тогда в коммуналке, и маленькая Светка боялась сумасшедшей родственницы до дрожи в ногах. Раздавленная годами, та вечно сидела у окошка, улыбалась и говорила с кем-то невидимым. Часами, днями, неделями – вела беседы и смеялась над ответами.