Амаранда бросилась к горлу даймона и вонзила клыки в его плоть. Человек с проклятиями пытался оторвать ее от своего сына, но добился лишь того, что она разорвала даймону яремную вену. Его смерть была мучительной — лежа на полу, тело неудержимо билось в конвульсиях, а из горла толчками лилась кровь.
У отца даймона вырвался отчаянный крик боли, и он выстрелил сначала в Амаранду, а потом — в Кэрри.
В глазах у Амаранды потемнело от боли. Она упала, не в силах пошевелиться, словно парализованная.
— Клянусь, — кричал мужчина, — я убью вас всех! Убью!
Он с силой пинал девушку в поясницу, пока второй даймон не оттащил его от нее.
— Пойдем, пап, сейчас не время горевать по Деррику. Нужно уносить отсюда ноги, пока аполлиты не обнаружили нас и не поняли, что произошло.
— У меня есть ордер на обыск.
— И ты только что убил двоих представителей их вида. Ордер на обыск прокатил бы у твоего народа, но не у моего. Они убьют нас обоих.
Мужчина пнул Амаранду в последний раз, и они ушли.
Девушка почти ничего не видела из-за слез, застилавших глаза. Еще никогда в жизни ей не было так душевно и физически больно, как сейчас.
— Каэль, — всхлипнула она. Ей нужно было до него дотронуться. Невзирая даже на то, что хотелось просто закрыть глаза и позволить смерти унести ее прочь от телесных мук, Амаранда отказывалась умирать, не держа мужа за руку.
Он пообещал ей это в ночь их свадьбы.
«Я никогда не оставлю тебя умирать в одиночестве. Я буду с тобой, буду держать тебя за руку до самого конца.»
Она не позволит ему умереть, не зная, что она здесь, рядом с ним. Рука об руку.
Ее руки и ноги дрожали. Девушка ползла по скользкому от крови полу, пока не приблизилась к мужу. К ее изумлению, он был еще жив, но жизнь уже едва теплилась. В его глазах стояли слезы, дышал он хрипло и неглубоко. Глаза больше не были черными, как у всех Темных Охотников. Они были чудесного янтарного цвета.
— Каэль?
Мужчина внимательно посмотрел на нее, и его глаза вспыхнули.
— Солнышко, — прошептал он.
Амаранда задохнулась от рыданий — это ласковое прозвище Каэль дал ей, когда они приносили свадебные обеты… обеты, которые он написал специально для нее.
«Хотя вся моя жизнь проходит в ночи, я никогда не познаю тьмы, пока ты, мое солнышко, будешь рядом со мной.»
Она тяжело сглотнула, когда он дотронулся до ее щеки.
— Прости, что не послушал тебя.
Амаранда облизнула губы, ощутив вкус крови даймона.
— Все хорошо, любимый.
Она положила голову мужу на грудь и осталась лежать, а он играл ее волосами.
Она была полностью готова умереть вот так. Закрыв глаза, Амаранда ждала, когда смерть заберет ее.
Примерно так она себе это и представляла. Но время шло, дыхание Каэля становилось всё более поверхностным, а Амаранда дышала всё ровнее.
И глубже.
Боль в теле отступила, и девушка ощутила жжение в груди. Было неприятно, но терпимо.
Это…
Она почувствовала, что ее зрение и слух обострились. Тяжело дыша, Амаранда поднялась на ноги, и внезапно поняла, что происходит.
Она превращалась в даймона.
Но как? Она не…
Взгляд упал на парня, которого она убила.
— О, Боже, — выдохнула Амаранда, осознав всё до конца. Она вкусила крови даймона, в которой были отнятые им души людей. И теперь эта кровь преображала ее тело.
Она спасла ей жизнь…
Амаранда взглянула на свою грудь и увидела маленькое черное пятнышко прямо над сердцем — место, где души людей собирались, чтобы подпитывать ее кровь — кровь даймона, и оберегать от разрушения ее тело аполлита. Пока девушка смотрела, пули вышли из тела, и раны затянулись сами по себе.
Ее сердце колотилось. Она перевела взгляд на парня, из раны которого продолжала сочиться кровь. Убить даймона можно было тремя способами: вывести на солнечный свет, пронзить метку над сердцем или разорвать яремную вену.
Этот даймон еще не умер. Он рассыплется прахом лишь когда из его тела вытечет вся кровь.
Она может спасти Каэля…
Он никогда тебя не простит.
Возможно, но если он умрет, то станет Тенью и будет вечно страдать в аду, не имеющем конца. Никакая богиня больше не смилостивится над ним. Никакая сделка с Артемидой уже не вернет ему жизнь. Его тело превратится в прах, и он окажется в ловушке. Лишенный души. Навсегда. Никакого отдыха. Никакого восстановления или перевоплощения.
Одна только вечная мука.
А хуже всего то, что он будет совершенно один.