— Как однообразно.
Кил фыркнул.
— Для глаз Тёмных Охотников так легче. Они намного чувствительнее, чем люди, и им проще читать на тёмном фоне.
Гм, вот это уже интересно.
— А почему их зрение отличается?
— Вот когда прочитаешь свой справочник, который, кстати, должен использоваться как источник информации, а не подставка под кружку, то узнаешь, что они охотятся в темноте и владеют особым ночным зрением. Их зрачки всегда расширены, поэтому и воспринимают яркий свет очень болезненно. По этой же причине многие из них не снимают тёмные очки даже в помещении.
Взяв это на заметку, в случае, если ей нужно будет кого-нибудь из них ослепить, Сьюзан нажала на профиль Тёмных Охотников и помедлила, увидев имя Рейвина Контиса. Удержаться было невозможно. Нажав на кнопку, она быстро прочла всё, что о нём известно.
Это на самом деле было очень захватывающе. Он родился в Древней Греции, если быть точным, то в 304 году до н. э. Вот чёрт, этот парень был древним, как мумия. Хотела бы она так выглядеть в две тысячи лет.
Впрочем, это вряд ли.
Но, читая дальше, она поняла, что такие оборотни как он, точнее та их часть, что изменяла свою форму, существовали отнюдь не в обычных условиях даже для Тёмных Охотников. Они жили сотни лет и, в отличие от людей, не обязательно в хронологической последовательности, обладая способностью путешествовать во времени.
Впечатляет, но напрашивается вопрос.
— Семья Рейвина всё ещё жива?
Кил перестал печатать.
— Теоретически да, но, практически — нет.
— То есть?
— Рейвин — Охотник-Оборотень. Они двоюродные братья Аполлитов и Даймонов, которых выслеживают Тёмные Охотники. Поскольку они кровные родственники, то многие, подобные Рейвину, управляют санктуариями, которые защищают Даймонов от Тёмных Охотников. Поэтому, когда он стал тем, кем сейчас является, то был объявлен персоной нон грата. Ему нельзя приближаться к своим в любом из воплощений.
Сердце Сьюзан сжалось. Поскольку её родной отец тоже отказался от неё, она прекрасно знала, каково это быть отвергнутой. Но девушка хотя бы никогда его не видела. Насколько это больней, когда кто-то, кого ты любишь, отворачивается от тебя?
— Здесь в Сиэтле. Его отец управляет одним из санктуариев, в нескольких кварталах отсюда.
У неё отвисла челюсть.
— И никто из них даже не разговаривает с ним?
Он издал какой-то странный полу-смешок.
— Не-е-а, — это слово должно было многое сказать. — Им запрещено даже имя его произносить. Для них он умер навсегда.
— Если всё так серьёзно, то зачем же было становиться Тёмным Охотником?
— Спроси об этом его, — пожал плечами парень.
— Эй, Кил.
Они оба повернулись и увидели на пороге Джека.
— Ты от Брайана получал весточку?
— Нет, а что?
— Мы послали его предупредить Каэля, но он всё ещё не вернулся, телефон не отвечает.
— Это странно, — нахмурился Кил.
— Мы тоже так подумали, — согласился пришедший, — тем более что начинает смеркаться. Может, послать кого-нибудь за ним?
Кил заколебался.
— А солнце уже село?
— Десять минут назад.
Он выругался.
Сью озадачила его враждебность.
— Это плохо?
Оба мужчины посмотрели на неё, как на сумасшедшую.
— Немножко. С заходом солнца Даймоны выходят на охоту, — ответил Кил, устало вздыхая. — Боже, как же я скучаю по дому в такие минуты.
— Дому? — спросила она.
— Новому Орлеану. Там Даймоны спокойнее, и не сразу начинают охоту. Сидят на кофеине. Как только садится солнце, им подавай вечеринки, — он посмотрел на Джека. — Сколько сейчас здесь из Ордена Крови?
— Ты и Лео. Отто должен вернуться с минуты на минуту, а Джессика чуть попозже.
Кил потёр свой подбородок, размышляя.
— Дай знать, как только Отто вернётся, мы съездим проверить Брайана.
В его поведении было что-то поразившее её. Он боялся, но очень старался не показать этого. Когда Джек ушёл, она встала и подошла к нему.
— Чего ты не договариваешь?
Его лицо стало каменным и холодным.
— Ничего.
Ну да, конечно. Сьюзан вскинула голову и прищурилась.
— Посмотри на меня, Кил. Не заливай. Когда-то я была одним из лучших репортёров в стране и, если что и знаю, так это язык тела. А твоё мне говорит, что ты лжешь, говоря «ничего».
Он опустил глаза и глубоко вздохнул. Затем потёр правый бицепс, а в тёмных глазах проступила глубокая печаль.
— Наверное, мне не следует тебе говорить, это только напугает тебя, но, чем чёрт не шутит? Если я прав, то ты должна знать, — он помедлил пару секунд, собираясь мыслями и силами. — Около восемнадцати месяцев назад у нас была серьезная проблема в Новом Орлеане. Очень серьёзная проблема. За одну ночь мы потеряли много хороших людей, включая моего лучшего друга и его мать.